Чекисты Рассказывают...
Шрифт:
«Позвонил Мергелису. Долго ждал. Он спросил: «Кто?» Я сказал: «От Вернера». Он ответил: «Ждите». Открыл дверь. Стоял, держа руку в кармане. Спросил: «Что нужно?» — «Вам привет из Мюнхена», — сказал я. Подвел меня к свету, посмотрел в лицо. «В Мюнхене я знаю только Верпера». Затем ушел. Позвал меня. В комнате горел свет. Окно было завешено. «Как добрались?» Я сказал, что сидел несколько дней на границе. Русские усилили охрану. Мергелис взял деньги. Инструкцию долго читал. Оставил жить у себя».
— Устно ничего не добавил? — спросил
— Он очень торопился.
— Что ж, будем ждать до завтра…
На другой день «курьер» докладывал:
«Мергелис сказал, что в банде 100 человек. На вооружении винтовки, гранаты, взрывчатка. Уверяет, что скоро будет война. Спрашивал у меня. Я подтвердил. Где находится оружие — не выяснил. Спрашивать опасно».
Сообщение от 26 апреля:
«Каждый день приходят свои. Прячет меня в соседнюю комнату. Оттуда все слышно. Решили сорвать первомайскую демонстрацию. Операция «Фейерверк». В разных частях города будут взрывы. Бросят гранаты в демонстрантов. Взорвут электростанцию. Ночью нападут на горсовет».
Наконец утром 28 апреля «курьер» передал самое ценное и самое тревожное сообщение:
«Завтра у Мергелиса совещание. Составят план, уточнят задания. Начало сбора в 20 часов. Семь человек придут с интервалом 15–20 минут.
Сегодня ночью ухожу за границу. Документы готовы. Будут сопровождать до границы два проводника. Оба вооружены. Переход границы в том же месте. Жду указаний. Назначаю дополнительное свидание с 15 до 17».
Последнее сообщение «курьера» всех взбудоражило. Как быть? Уйти сегодня же от Мергелиса. Но это — срыв совещания главарей.
А что произойдет, если «курьера» не удастся вырвать из рук проводников?
Крылов и Дуйтис, запершись в кабинете, срочно вырабатывали план действий.
В три часа я уже дежурил в знакомом переулке, неподалеку от бакалейной лавки. Время идет, а «курьера» нет. Вот прошел час. Стрелка медленно ползет дальше и дальше. Ходить по переулку неудобно. Кажется, что все прохожие обращают внимание. Что же делать? Неужели что-то случилось?
Наконец в половине пятого «курьер» показался.
— Ровно в полночь выходим, — заговорил он, поравнявшись со мной. — Сопровождают двое, я их видел. Ребята крепкие, мне с ними не справиться… Завтра собрание. Это точно. Разойдутся поздно ночью. Будет помогать дворник Тампель.
Он закончил и вопросительно посмотрел на меня. Я передал, как было приказано:
— Получите у Мергелиса документы и следуйте с проводниками. Никакого волнения. Никаких вопросов. Постарайтесь идти между ними в середине. Неподалеку от границы будете освобождены. Если возникнет перестрелка, старайтесь себя не выдать, ни малейшего повода для подозрений. Это необходимо для дела.
«Курьер» выслушал. Губы его чуть подрагивали.
— Все понял, — сказал он твердо, — Выполню, как приказано.
Вечером Крылов и Дуйтис куда-то уехали.
Около двенадцати ночи я хотел было идти в гостиницу,
Миновали центральную часть города, освещенную иллюминацией. Замелькали загородные дачи. Поля. Лес. Лучи фар осторожно обшаривали заросшую травой грунтовую дорогу.
Часа через полтора путь преградил человек в форме пограничника. Потребовал документы, потом попросил следовать за ним. В полной темноте мы шли несколько
минут по тропинке. Только что прошел дождь, с деревьев капало. Тропинка была скользкой.
Наконец засветился огонек, и вскоре мы оказались в низкой бревенчатой избушке. На столе ярко горела керосиновая лампа, рядом стоял телефонный аппарат. Над картой склонились Крылов, Дуйтис и комбат в пограничной форме. Накурено и сильно пахнет керосином.
По сосредоточенному, хмурому лицу Крылова я вижу, что дела идут неважно. Дуйтис что-то объясняет ему, доказывает. Крылов молча слушает и бросает в банку с водой недокуренные папиросы. Комбат-пограничник внимательно следит за их разговором, изредка вставляет свои замечания.
— Да ты не волнуйся, Николай Федорович, мои ребята сделают все как надо. Мы их с Дударевым, — Дуйтис указал на комбата, — чуть не под каждым кустом распихали.
Зазвонил телефон. Сообщили, что на контрольном пункте пока тихо. Крылов прикрутил лампу и открыл дверь.
Через полчаса позвонили еще. Крылов выслушал, лицо его посветлело. Специальная группа докладывала:
— Трое неизвестных проследовали в контрольную зону. Ведем наблюдение.
Оставалось ждать. Молчали. Курили. Слышно было, как с крыши падают дождевые капли. Я не выдержал и вышел на улицу. В ночной тишине вершилось великое таинство рождения жизни. Теплый дождь перемешал все запахи цветущей земли, воздух загустел, стал упругим, вдыхать его было трудно, и от пьянящего его духа кружилась голова.
И снова подумал: «Как все же земля и все на ней цветущее безразличны к тому, что делают сейчас люди».
В избушке затрезвонил, заголосил телефон.
— Отлично! — кричал в трубку Крылов. — Доставьте его сюда!
Крылов положил трубку и некоторое время молчал, улыбаясь. Затем встал, развернул плечи и шутливо толкнул меня:
— Молодцы!
Вскоре раздался топот многих сапог, голоса. Пограничники ввели связанного человека. Весь он был в грязи. Рукав пиджака оторван. Крепкий мужик лет сорока.
— Товарищ майор государственной безопасности, трое неизвестных пытались перейти границу. Один убит. Одному удалось уйти и… как показал осмотр пограничной полосы, он перешел границу… — голос пограничника упал. — Этот задержан. Сопротивлялся, пришлось связать.
— Один все-таки ушел? — спросил недовольно Дуйтис.
Пограничник виновато развел руками.
— По-русски говоришь? — обратился Дуйтис к проводнику.
Тот поднял ненавидящие глаза: