Чекисты Рассказывают...
Шрифт:
о чем мы беседуем, — сказал он.
— Мой генерал, мы не стали бы говорить о делах в их присутствии.
Шёнгаузен махнул рукой.
— Подслушают из другой комнаты, а вот сейчас они это сделать не сумеют, слишком велико расстояние от бассейна до их ушей.
— Я хотел доложить вам о результатах работы Тиль- ки [6] с тем русским, который прибыл недавно на работу в советское торгпредство, — и Геккерт стал рассказывать о том, как Ходжа Али застал Сергеева за чтением немецкой газеты.
6
Лисы (перс,).
С
Музей древностей Ирана.
— Очень интересный случай, очень интересный. У него безусловно какие-то серьезные причины скрывать знание немецкого языка. Вот этим и надо воспользоваться. — Шёнгаузен обернулся в сторону бассейна, зачерпнул горстью воду и медленно слил ее обратно. — А вы вполне верите вашему агенту?
— Безусловно, мой генерал.
— Давайте без этих официальностей, — недовольно проворчал Шёнгаузен. — А не приходила ли вам в голову мысль, что старая лиса не прочь посплетничать и о нас русским, когда ему достается у них выгодная партия товаров.
— Это исключается, — возбужденно начал Геккерт, — Ходжа Али слишком много потерял в России от произвола большевиков, когда ему пришлось там закрыть контору. Он ненавидит их. И нельзя же не доверять всем, мы так ничего не сделаем.
— К сожалению, элементарные правила нашей работы запрещают верить даже вполне проверенным. И их надо время от времени перепроверять. Вот на этом деле мы его и испытаем. Вам надо познакомиться с Сергеевым самому на какой-нибудь нейтральной почве.
— На это требуется время.
— Не страшно. Поспешность всегда приводит к ошибке. Посмотрю на теперешнюю молодежь — какие вы нетерпеливые, а знаете, каково приходилось нам после первой мировой войны! Не могли же мы ликвидировать разведку, как этого требовал мирный договор. Работы навалилось много, надо было готовиться, чтобы встать на ноги. Без достаточных средств, прикрываясь у себя в стране чуть ли не фирмой по скупке пушнины, мы осторожно, шаг за шагом, продвигались к своей цели. Отлично понимали, что такими темпами не скоро добьемся результатов, но, если поторопиться, можно провалить всё. — Спохватившись, что отклонился в область воспоминаний и что хозяин дома не слушает его, Шёнгаузен поднялся с места, взялся за шляпу. — Ищите знакомства с Сергеевым.
Не успел Шёнгаузен встать, как слуги бросились открывать калитку.
Фон Шёнгаузен еще до первой мировой войны начал работать в разведке.
Он побывал во многих странах, хорошо владел несколькими европейскими языками. А главное — накопил колоссальный опыт разведывательной работы. Его слабостью были воспоминания. Он очень любил молодым со- служивцам-разведчикам рассказать истории из своей практики. Никогда не скажешь, что этому на вид безобидному старику приходилось убивать людей. С особенным смаком и под большим секретом он делился с подчиненными историей о том, как еще во времена первой мировой войны, будучи в нейтральной стране, он зарезал в купе поезда бельгийского дипкурьера и завладел его сумкой с важными документами. Но об этом он рассказывал только в редкие приливы откровенности. Фон Шёнгаузен предпочитал выставлять себя сторонником гуманных методов работы. Его помощники, пришедшие в разведку из отрядов штурмовиков, старались перенять у него многое, прислушивались к его советам, но считали шефа слишком несовременным. А старый аристократ считал, что эти выходцы из буржуазных семей недостойны
Через несколько дней после того как Сергеев переселился в дом Ходжи Али, он услышал шаги за дверью в соседней квартире. Следовательно, появился сосед или соседка.
Поздно вечером, когда Сергеев уже готовился ко сну, раздался стук в эту дверь.
— Войдите, — отозвался Сергеев.
Порог перешагнул Геккерт. Театрально размахивая руками, он шагнул в сторону сидящего в кресле Сергеева.
— Отто Геккерт, майор германской разведывательной службы, — представился неожиданный гость.
Сергеев встал с места, не зная что сказать.
— Сидите, герр Сергеев, сидите, нам предстоит длинный разговор.
Сергеев опустился в кресло. Геккерт плюхнулся в соседнее.
— Вы, наверное, удивлены столь бесцеремонным вторжением и откровенностью, с которой я назвал себя. Мне незачем скромничать. Через несколько минут вы все равно поймете, что я нахожусь в Иране не для торговли горшками.
Сергеев с интересом рассматривал Геккерта. Тот oтметил, что руки Сергеева, лежавшие на подлокотниках, слегка дрожали. «Волнуется… Моего прихода, конечно, не ожидал», — подумал Геккерт.
— Буду говорить прямо. Нас очень заинтриговало то, что вы скрываете от своих соотечественников знание немецкого языка.
— Откуда вам известно это? Ходжа Али? — взволнованно перебил его Сергеев.
— Да, этот старик проболтался нашему человеку.
Сергеев вскочил с кресла.
— Он, значит, разболтал об этом и в торгпредстве.
— Сядьте, герр Сергеев, успокойтесь. Это исключено. Наш человек тут же приказал Ходже Али держать язык за зубами, пригрозив возможностью потерять льготы при покупке германских товаров. А вы знаете, каждый иранец, несмотря на свою страсть посплетничать, становится безмолвным камнем, если ему угрожает убыток.
Сергеев вынул платок и вытер лоб.
— Вернемся к теме нашего разговора. Каковы же причины, заставляющие вас скрывать, что знаете немецкий язык?
— Вряд ли эти обстоятельства могут быть интересными для германской разведывательной службы.
— Разрешите об этом судить нам.
— Я все же не вижу необходимости давать объяснения по этому поводу.
— Герр Сергеев, вы разговариваете не с Ходжой Али. Мы отлично понимаем, чем чреваты последствия, если то, что вы скрываете, станет достоянием ваших шефов. Прошу не толкать нас на крайние меры.
Сергеев задумался.
Геккерт не спускал с него глаз. Вынул портсигар, вытащил оттуда сигарету, закурил.
Сигарета Геккерта уже подходила к концу, когда Сергеев повернулся к гостю.
— Я немец, но родился в России. Имею родственников в Германии. Отец умер, когда мне было три года. Мать вышла замуж за русского. Он усыновил меня. Я принял его фамилию, изменил отчество. Когда поступал в военное училище, отчим посоветовал мне скрыть национальность, выдать себя за русского, не писать в анкетах о родственниках за границей. Он считал, что все это может помешать моей карьере. Я послушался его. Скрывал и знание немецкого языка, на котором говорил с детства. Сейчас отчима и матери нет в живых. Сам я был тяжело ранен на финском фронте. Принужден был демобилизоваться из армии. Вот прислали сюда, но если выяснится, что я умышленно скрыл национальность матери и наличие родственников за границей, у меня будут неприятности. Обмана у нас не прощают.