Чекисты
Шрифт:
— Спрашивал, какая это часть?
— Да, спросил.
— А вы не заметили, действительно ли он хотел есть?
— Да, было такое сомнение. Я еще подумал: сутки не ел, а хлеб в сумку кладет. Но мало ли…
«Ясно. Хлеб — это предлог. Главное — сбор сведений о воинских частях», — подумал капитан Жданов.
— Во что он был одет?
— В ватную тужурку военного образца, без погон.
— Куда направился?
Солдат показал на тракт, ведущий в совхоз «Полоное». Капитан тут же повернул машину на эту дорогу.
В пути он догнал двигавшийся на запад 135-й
В конце дня командир роты старший лейтенант П. С. Скрыпник обратил внимание на одетого в ватник незнакомого человека, разговаривавшего с солдатами.
— Из какой вы части? — спрашивал он бойцов.
— Зачем вам это знать? — в свою очередь спросил у него Скрыпник.
— Я тоже строитель, своих разыскиваю. Может, подскажете? А то вот уже второй день мотаюсь.
— Какую часть ищете?
— Сто тридцатый мостостроительный батальон. Служу там командиром взвода.
Скрыпник насторожился. Он знал многие строительные части фронта, но о 130-м батальоне не слышал.
«Надо задержать этого „строителя"», — решил офицер.
Задержанным занялся чекист Карасев. Отвечая на его вопросы, неизвестный продолжал настаивать на том, что он является командиром взвода 130-го мостостроительного батальона младшим лейтенантом Бойко.
— Предъявите документы, — потребовал Карасев.
— Нет у меня их. Они остались в полевой сумке у связного.
Карасев связался с капитаном Ждановым. Вскоре выяснилось, кто такой Бойко в действительности. Разведчик оперативной группы, в свое время побывавший в фашистской разведшколе в Валге, опознал неизвестного. Он встречал его в Валге, но фамилии не знал.
На допросе в отделе контрразведки 54-й армии задержанный уже не называл себя строителем, а утверждал, будто бежал из немецкого плена. Возмущался, протестовал: почему ему, «бывшему воину, перенесшему ужасы вражеского плена», не верят и задают, как он говорил, провокационные вопросы. Он еще не знал, что был опознан нашим разведчиком, как обучавшийся в разведшколе противника.
— Отвечайте, какое задание вы получили от фашистской разведки? — продолжал прямо ставить вопросы заместитель начальника контрразведки армии подполковник П. П. Майоров, когда задержанный, выразив наигранное негодование, замолчал. — Говорите же.
— Не понимаю, о чем вы спрашиваете.
— Назовите вашу шпионскую фамилию, под которой вы числитесь в валговской школе.
— Немецким шпионом хотите сделать! — вновь возмутился допрашиваемый.
— Когда обучались в шпионской школе в Валге, под какой были фамилией? — продолжал спрашивать подполковник Майоров.
Задержанный молчал.
Несколько ранее из валговской разведывательной школы были переправлены на нашу сторону два агента, явившиеся с повинной. Они сообщили чекистам, что вслед за ними абверовцы собирались
— Ваша фамилия Обвалов, — жестко сказал подполковник Майоров. — Запираться бесполезно.
На лице шпиона отразилось замешательство.
— Да, я Обвалов, — ответил он наконец после продолжительной паузы.
— А настоящая фамилия?
Он вынужден был назвать и свою настоящую фамилию.
— Где находится радиостанция?
— Осталась у напарника. Около Порхова я спрыгнул на ходу с машины, а он, видимо, уехал с немцами.
— Кто он?
— Настоящей фамилии не знаю. В шпионской школе значился Казнаковым.
— Вы утверждаете, что радиостанция осталась у напарника. Шпионские же передачи идут от вашего имени, Обвалов.
— Не знаю. Может быть, это он, Казнаков… Потрясенный тем, что чекисты знают его кличку и
знают о передачах сведений в разведку, шпион мучительно искал выход.
— Почему расстреляли Казнакова? — последовал вопрос подполковника Майорова.
Шпион сжался, побледнел.
— Трудно рассказывать об этом, — не сразу заговорил Обвалов. — Да, радиограмму посылал я… Казнаков отказался от моего предложения не выполнять заданий немецкой разведки. Он угрожал мне, что выдаст меня фашистам. Я вынужден был застрелить его, а труп закопал в землянке… Радиостанцию спрятал в лесу.
Такого трюка чекисты не ожидали. Обвалов изображал себя патриотом, а напарника — предателем. Однако материалы, которыми уже к этому времени располагало следствие, свидетельствовали о другом. Они характеризовали Обвалова, как ярого ненавистника всего советского, алчного человека, готового на все ради наживы. О Казнакове же, в прошлом танкисте, было известно, что он ненавидел фашистов, хотя вынужден был подчиняться им и старался выглядеть исполнительным. Отмечалось, что он стремился к тому, чтобы его поскорее направили в тыл советских войск. Итак, Обвалов лгал, изворачивался. А следствие не спешило раскрывать перед ним карты. Чтобы окончательно изобличить его, чекисты решили изучить обстоятельства, при которых произошло убийство Казнакова.
Вот и землянка в лесу, в километре от шоссейной дороги Дно — Порхов, близ деревни Васьково. Подходы к ней прикрываются густым кустарником и сугробами снега. Настил из бревен засыпан слоем грунта. В землянке два помещения. Стены и потолок обиты прессованным картоном. В одной из комнат — маленькое окошко, выходящее под корень вывороченной сосны. Железная печка, стол, две табуретки, вдоль стен кровати с сетками. Под одной из них спуск в подземный ход протяженностью в шестьдесят пять метров. По нему обитатели в случае опасности могли покинуть убежище. Спуск закрыт массивным щитом, неприметным для постороннего глаза. Во второй маленькой комнате — склад продуктов питания (консервы, концентраты, консервированный хлеб, водка, сухой спирт). Запасная радиостанция, часть оружия и продуктов зарыты в двадцати метрах от землянки в цинковых ящиках.