Человеческий крокет
Шрифт:
— Да знаю, — устало отвечает он, — но я водил ее к врачу.
— И?
Гордон беспомощно жмет плечами:
— Прописал ей таблеток, говорит, у нее истрепаны нервы. — (Истрепанные нервы, какой образ.) — Бедная Дебс, — грустно прибавляет он, — вот если б ребенок родился, все было бы иначе.
Дабы возместить отсутствие ребенка, Гордон (человек, который прикидывается Гордоном, — мало ли, вдруг Дебби права, мы вот с Чарльзом тоже сомневаемся) лезет из кожи вон и приглашает ее поужинать в «Бочку и затычку».
Чарльз увел Пса гулять, а мы с Винни смотрим «Улицу
— Там кто-то за дверью, — говорит она, не отводя глаз от телевизора.
48
«Улица Коронации» (Coronation Street, 1960) — долгоиграющая британская мыльная опера о жизни городка Уэзерфилд. Ина Шарплз, сыгранная английской актрисой Вайолет Карсон (1898–1983), фигурировала в сериале в 1960–1980 гг.; в основном она по всевозможным поводам критиковала соседей.
Винни покрыта Кошками, это какое-то сюрреалистическое кино — три на коленях, одна на плечах, одна у ног. Наверняка вот-вот и на голову кто-нибудь залезет. Сделала бы себе палантин из ближайших двух кошачьих покойниц — очень необычно. (Почему кошки столько спят? Может, им поручена некая серьезная космическая задача, соблюдение важнейшего закона физики — скажем, если в каждую текущую секунду спят меньше пяти миллионов кошек, Земля остановится. Смотришь на них, думаешь: «Что за ленивая бестолковая тварь?» — а они тем временем вкалывают, себя не помня.)
Винни в Кошачьей Шкурке вооружается длинной каминной вилкой — кажется, примеривается пырнуть Гиги.
— Там кто-то за дверью, — раздраженно повторяет она.
— Я никого не слышала.
— Это не значит, что там никого нет, — говорит Винни. (По-моему, таким же образом в этой истории появился Пес. У меня, наверное, дежавю, очередной зловещий заусенец на ткани времени.)
— Ладно, иду-иду, — говорю я, когда она машет на меня вилкой.
Боязливо приоткрываю заднюю дверь — кто его знает, что там бродит на воле, скоро Хеллоуин, и мне еще предстоит стереть воспоминание о мистере Рисе. Я бы не удивилась, если б на крыльце опять сидела собака, в «Ардене» все только и делают, что шастают туда-сюда, все интересное происходит на порогах. Но собаки нет — есть картонка. А в картонке — младенец.
Закрываю глаза, считаю до десяти, опять открываю. Все равно младенец. Крепко спит. Совсем маленький, явно совсем новенький. К картонке скотчем прилеплена разлинованная бумага, на которой кто-то (не младенец, надо полагать) печатными буквами написал:
ПОЗАБОТЬТЕСЬ ОБО МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА.
Вряд
Бедное сердечко мое бьется, как птичка в клетке, есть в этом некий восторг — найти младенца, как разглядеть рыбу в реке (лису в поле, оленя в лесу), но есть и ужас (тигр на дереве, змея в траве). И младенец не просто необъяснимая посылка из детского магазина, доставленная не по адресу, вместе с ним приходят мифы и легенды — Моисей, Эдип, эльф-подменыш.
Осторожно поднимаю коробку — не хочу брать младенца на руки, вдруг я его поломаю (или он меня).
— Глянь, — говорю я Винни, предъявляя ей картонку.
— Что бы там ни было, нам не надо. — И Винни ее отталкивает.
— Нет, ты глянь, — не отступаю я.
Она приподнимает картонный клапан, и у нее отваливается челюсть.
— Это что?
— А ты как думаешь?
Винни отпрядывает от коробки — обычно люди так шарахаются от крыс.
— Младенец?
— Ну да.
Она огорошенно трясет головой:
— Но почему?
Впрочем, сейчас не время для экзистенциальных головоломок — младенец открыл глаза и заревел.
— Унеси его, — поспешно говорит Винни.
Я ставлю коробку на пол между нами — надо попривыкнуть.
Возвращаются Чарльз и Пес, мы показываем Чарльзу младенца — тот бросил реветь и снова уснул. Пес сует морду в коробку и радостно виляет хвостом, но потом, увы, лижет младенца, а младенец просыпается и опять ревет. Может, Пес за ним и присмотрит?
— Будет как Ромул и Рем? — говорит Чарльз. — Или Питер Пэн. — (Уж он-то знает, он и сам Потерянный Мальчишка.)
Детский рев достиг предельной истошности, но, к несчастью, Пес не вышел полом и не может утешить дитя.
Чарльз вынимает младенца из коробки, словно невзорвавшуюся бомбу, держит на вытянутых руках подальше от себя, и младенец, решив, что сейчас его уронят с неимоверной высоты, визжит в крайнем ужасе. Винни робко принимает участие в операции, застенчиво укачивает младенца, оскалившись в улыбке, но, как легко догадаться, от этого дела идут только хуже. К счастью, тут возвращаются Дебби с Гордоном — несколько минут они пребывают в полнейшем изумлении, за коим следуют истерический припадок и яростные дебаты, но в итоге принято решение: Дебби «оставляет дитятко».
— Ты не можешь взять его себе, — ужасается Гордон.
— Это еще почему?
— Потому что не можешь. Он не твой.
Дебби тычет Гордону в нос разлинованной бумажкой:
— Что тут написано, Гордон?
— Я вижу, что написано, — мягко отвечает он, — но ребенка надо отнести в полицию.
— И что с ним там сделают? В приют отправят. Или, — зловеще прибавляет она, — в тюрьму. Никому он не нужен, Гордон, а кто-то попросил нас о нем позаботиться. Вот, написано же: «Позаботьтесь обо мне, пожалуйста».