Человеческий предел

Грубов Николай Сергеевич

Что там говорил еще Мухаммед-хан, я уже не слышал. Меня быстренько увели с площади и препроводили в мой гостиничный номер, в мое “жилище”.

– “Мавр сделал свое дело - мавр может уйти” пошутил я про себя. Хоть и устал до дрожи в ногах, но всё-таки смог умыться и попить. Отключился моментально, едва коснувшись головой своей импровизированной “подушки”.

Глава двадцать восьмая. Побег из плена намечается.

Уже год как я в плену, ничего у меня пока не изменилось, регулярно вытаскивали с целью проведения тренировочных боев с воинами хозяина, иногда использовали в качестве все той же “монетки”, иногда в боях с собаками. Никому дела не было, что на моем теле появлялись периодически все новые и новые шрамы. Никто их не зашивал, никто не лечил. Я все время вспоминал добрым словом безвременно скончавшегося лекаря. Мне кажется, что именно его лекарства привили мне иммунитет к ранам. Именно благодаря всем этим невежественным с моей точки зрения

процедурам я до сих пор живой, даже после укусов собачьих зубов. Никто не сомневался в том, что эти тренировочные бои необходимы для воинов ислама и именно они повышают свое мастерство. Но почему-то забывали, что эти тренировки повышают мастерство и мое. Я уже не мучился вопросами, что неосознанно помогаю своим врагам в деле повышения их мастерства. Почему-то был уверен, что вместе с навыками боя они получают и уверенность, что русские сильные и умелые воины с которыми не стоит связываться. Это помогало мне спокойно жить и наращивать свои навыки в этих боях без правил. Главное что я ощущал, как окреп не только физически, но и морально. Наметив один раз себе цель, уверился, что она верна и старался как можно дальше продвинуться в ее выполнении. Меня уже не коробила мысль, что помогаю своим врагам, мне было глубоко нас…ть на планы духов в отношении себя.

Выжить и уйти в побег - вот две цели стоящие передо мной и я делал все возможное и не возможное для их выполнения.

Никто меня не пытался теперь разговорить и привлечь на свою сторону, меня даже перевели в более приличное помещение. Во всяком случае, я мог стоять спокойно в своем закутке, а не перемешаться на карачках, как в клетке до этого. Дали более приличную одежду и кормили два раза в день с обязательным куском хлеба, чему я был особенно рад, так как понимал, что для выполнения задуманного побега ему необходимы силы, да и для продолжавшихся боёв тоже нужно где-то брать силу и выносливость. Меня, конечно, не водили в баню и не давали возможность привести себя в порядок. Если иногда обливали водой из ведра для более быстрого приведения в себя, то это для меня было счастьем, и я иногда этим стал пользоваться. Борода и отросшие волосы, а также многочисленные шрамы и синяки сделали меня похожим на какое-то страшилище, что видимо, способствовало моему “имиджу” и страшно нервировало его соперников на ринге. Мне иногда казалось, что только один мой вид заставлял тех, кто выходил на ринг считать, что уже проиграл бой, ему уже не выиграть. Поэтому меня никто еще не свалил, так как пока не было “достойных”. Меня стали бояться и, хотя мне не давали возможности калечить соперников, но, тем не менее, их всегда выносили на носилках. Меня не наказывали, хозяин видимо хотел, чтобы солдаты проходили через такие процедуры с участием русского “зверя” или “скифа”. Именно так меня и называли теперь все кто, так или иначе, сталкивался со мной в повседневной жизни. Они даже не подозревали, что угадали мою кличку, вернее мой позывной. У них, по всей видимости, еще по генам передался тот страх, что навели на них в далеком прошлом эти самые скифы, проходя с опустошительным конным рейдом по территориям тогдашней Персии.

Меня забавляло такое положение дел, но и напрягало. Так ли уж всё хорошо? Не ждет ли меня очередной “поворот” судьбы? Ведь я уже смог научиться доставать запор двери и отодвигать, это оказалось и не так уж сложно. Уверенные в невозможности открыть запор с его стороны охранники не запирали дверь на замок. А собаки, выпускаемые по ночам, признали его за своего, еще тогда, когда он “жил” в соседнем “номере” и не пытались ему мешать в ночных вылазках, которые он иногда предпринимал с целью разжиться чем-то из съестного. Кушать я хотел всегда.

Передвигаться ночью приходилось очень осторожно. Ведь любой шум мог привлечь внимание охранника. Те хоть и дрыхли к середине ночи самым бессовестным образом, но шум мог их разбудить. Приходилось очень внимательно смотреть под ноги. Я смог таким образом наметить возможные варианты для предполагаемого побега. Теперь оставалось собрать небольшой запас продуктов и хоть что-то из подобия оружия. Убивать охранников с целью завладеть оружием я почему-то не хотел. Они хоть и были теми же душманами, то есть по идее моими врагами, но я понимал, что в таком случае стану “кровником” для окружающих и тогда все будут заинтересованы в моей поимке. Это в планы побега не входило. На сегодняшний день я для окружающих был чем-то вроде тех же собак. Злой и опасный, но свой.

Я уже смог, пусть и приблизительно, наметить себе план побега. Но для его осуществления нужны были запасы еды. Я знал, что из этой долины выход только один. Только через пещеру. Перекрыть ее моджахедам труда не составит, и лезть к ним бесполезно, убьют. Через окружающие горы можно уйти, если иметь специальное снаряжение. Но его взять негде. Вроде бы безвыходная ситуация. Но и тут придумал, как изменить ее в свою пользу. Я предположил, что могу отсидеться где-то в укрытии. Главное его найти, именно такое укрытие в котором смогу отсидеться в течение долгого времени, а затем попытаться уйти через пещеру. Подобрать это укрытие сложно, но выполнимо. Не зря же меня столько учили выживать в любых условиях. Главное оно должно быть на виду у всех, и не вызывать желания проверить у тех кто его будет искать. Сидеть там придется долго. До тех пор пока всё не успокоится и люди

привыкнут к мысли, что русский или смог сбежать или погиб в горах. Ведь никому не придёт в голову, что так долго он где-то сидит и ждет момента, чтобы пройти именно там где сделать это по их понятиям невозможно. А я так и планировал, что смогу пройти через пещеру, ведь именно здесь меня и не ждут.

Короче, мне надо много продуктов и воды. А это трудно сделать в его положении. Я уже знал, где находятся продуктовые склады, но к ним нужно пройти через весь двор, а это не много немало около двухсот метров, открыть дверь, которая наверняка под замком. При этом не зашуметь и не напороться на кого-то, кто не спит. Явно мне это будет не под силу. Что-то нужно придумать еще.

Наконец план побега стал вырисовываться. Я как-то днем увидел что ремонтируют сарай, где находились коровы и козы, заметив при этом, что пространство между крышей и потолком сарая осталось свободным, в результате получился небольшой чердак, который тщательно закрыли со всех сторон не оставив даже лаза в него. Ночью я проверил, так ли уж без прохода это чердачное помещение. В русских селениях обычно используют это помещение для складирования или сена, или инструмента. Но здесь, как правило, крыши всех помещений плоские и то, что над коровником соорудили крышу - это редкость. Стройматериалы здесь в дефиците, тем более доски и шифер. И хоть скат был совсем небольшим, тем не менее, свободного пространства было достаточно, чтобы я смог там находиться. Отжать несколько дощечек от фронтона не составило труда. Я с радостью убедился, что лучшего места для лёжки он не найдет. Надо теперь экипировать это место для долгого пребывания. И я стал усиленно готовить своё будущее местожительство.

Я понимал, что для выполнения задуманного побега лучшего места не найти. То, что у меня только одна попытка и не больше прекрасно осознавал и поэтому очень осторожничал. А то, что меня еще ни разу никто не увидел во время ночных похождений, было просто везением, но помноженное на навыки, привитые годами тренировок, которые никуда не делись. Уж передвигаться незаметно меня учили долго и научили хорошо.

Я натолкал в убежище сена, позаимствовав его у коров, стащил какое-то покрывало, что оставили на ночь небрежные слуги. И очень опасался, что на это обратят внимание и начнут искать, но как видимо про него просто забыли, и никто не поднял шума. Также осторожно позаимствовал три пластиковых бутыли из-под воды, предварительно наполнив их водой, стащил одну миску у собак, нашел в инструментах в каморке дворника большое мачете, которое дворник он же и садовник использовал для рубки зарослей ивняка и травы, точильный брусок, и эта находка, особенно меня порадовала. Какое никакое, а оружие, а уж довести его до состояния хорошего и острого оружия, которое в дальнейшем мне наверняка пригодиться я в состоянии.

Продукты были проблемой. Сделать запас не представлялось возможным по причине не только из-за их отсутствия, но и из-за невозможности их сохранения. Холодильника у меня в “номере” не предусмотрели хозяева. Правда, тот хлеб в виде засохших кусков лепешек, которые мне ежедневно давали, я мог понемногу собирать. Они постепенно превращались в сухари и могли долго храниться. Правда, через неделю я оказался у разбитого корыта. Мыши решили, что это для них старается сделать запас человек и даже не сказали спасибо. Поэтому мне пришлось искать хоть какую-нибудь емкость, где можно хранить с таким трудом добытые продукты и не делится с мышами. Зато меня посетила “мысль” и подсказала, что можно использовать с выгодой соседство столь пахучих соседей. Коровник, как и все другие помещения не запирали на замки, и пройти в стойло для меня труда не составляло, но вот для того чтобы приучить к присутствию себя в роли теленочка, надо было постараться. На это ушло около трех недель осторожного внедрения в коллектив “буренок”. Мне приходилось видеть, как доят коров, но самому никогда. Но что не сделаешь ради мечты.

А мечта была…. И чем дальше, тем все более навязчивая. Побег!

Уже год как я в плену. Меня всё также использовали для обкатки молодняка. Несколько раз его выставляли и для боя с хорошими бойцами. Это происходило на праздники, когда к хану съезжались гости, и чтобы повеселить своих единомышленников, выставляли меня против или хорошего бойца, или против группы бойцов. Всегда бои привлекали массу народа. Развлечений здесь почти никаких нет, телевидения тоже нет, даже кинопередвижки нет. Вот только периодические бои собак. А теперь добавилась новая развлекаловка - бои без правил, с обязательным участием “Скифа”. На эти бои приезжали даже из других отрядов и стали выставлять своих бойцов, даже тотализатор устраивали, как на бои собак.

То, что меня используют в роли “гладиатора” меня как-то мало волновало. У меня была навязчивая идея. Побег! И ради выполнения этой мечты я заставил себя смотреть на происходящее, как на неизбежную закономерность. То, что я в результате таких “тренировок” становился все сильнее и сильнее, меня уже не удивляло. Наоборот я старался нарабатывать навыки таких боев и результаты меня скорее радовали, чем огорчали. Я становился и в самом деле зверем, которого можно убить только огнестрелом. Победить в боях практически никто меня так и не смог. Я сам иногда изображал поверженного, чтобы мои хозяева не придумали более изощренные способы заставить меня страдать. Да и опрокидывание на меня ведра воды тоже чего-то стоило.