Человеческий предел
Шрифт:
Лекарь был доволен и когда немного погодя пришел Измир он с хвастовством ему доложил:
– Шурави встанет на ноги, я изобрел такое лекарство, от которого любой раненый будет бегать через небольшой срок. Раны заживают быстро, и сила не только вновь восстанавливается, но и увеличивается.
– Ну и как скоро встанет на ноги эта свинья?
– небрежно поинтересовался у лекаря Измир.
– Я пока не знаю точно, еще не осматривал его, но думаю, что через две недели он будет в состоянии вновь послужить вам.
– Даже не знаю, нужно его лечить или нет. Хозяин сказал - делайте
– Но ведь наш хозяин не отдал его им. Значит, он ему еще нужен будет. Хоть и не победил он на состязаниях, но и “гора” его не победил. Ничья значит получилась. И как я слышал, они договорились на продолжение боя между этими бойцами.
– Хаюз-хан не доволен, что против истинного правоверного выставили неверного. Боюсь, это выльется в обиду, да и то, что хозяин не отдал им нашего русского, тоже не послужит миру. А мир между нами просто необходим.
– Эфенди, но ведь они теперь почти родственники. Как-нибудь договорятся, хозяин умеет находить правильные решения, ведь не зря же он глава всего нашего народа.
– Ладно, ты лечи этого …, а там видно будет. Да, а что за лекарство ты изобрел, не расскажешь?
– Рано еще об этом говорить. Вот еще раз проверю его на русском, а затем уже можно и применять на наших воинах. Рецепт же я никому не скажу, это моя тайна.
– Понятно. Ну, раз это секрет, то я и не настаиваю. Вот только непонятно, зачем тебе кровь волка? Неужели ты его поишь кровью волка?
– Всё! Всё! Больше ни слова я тебе не скажу. Чем я его пою, чем кормлю это мое дело. Хозяин мне разрешил пробовать на нем все, что я посчитаю нужным. Он в меня верит. А ты давай иди, иди, не мешай мне.- И лекарь стал выпроваживать Измира из своей лаборатории.
– Ухожу, ухожу. Не буду мешать вашему мракобесию.
Я уже по привычке вслушивался в слова, только так мог получить хоть какую-то информацию. Но постепенно действовало лекарство, да и ощущение после помывки уже забытого чистого тела располагало ко сну, и я провалился, толи в новое забытье, толи в беспамятство.
Пришлось пролежать в лаборатории лекаря около двух недель. Тот пользовался этим с упорством маньяка наконец-то поймавшего свою бабочку. Чего только он не пихал мне в рот, заставляя всё это глотать. Такую гадость, что приходилось зажимать нос и закрывать глаза. Иначе все просилось тут же назад. Лекарь возмущался и грозил отдать меня для воспитания нукерам хозяина. Я хоть и делал вид, что ничего не понимаю, что он бормочет, но и в тоже время, понимая, что лучше терпеть “научные изыски” знахаря, чем быть манекеном для битья старался через не могу, глотать все что готовил, и впихивал в меня мой “личный доктор”.
– Лучше умереть от передозировки, чем от ран - думал про себя я в тот момент - да и помогает его лекарство. Кости срастаются значительно быстрее и самочувствие улучшается. Надо будет подсмотреть, что и с чем тот мешает, может в будущем пригодиться, если оно конечно будет у меня.
Пока же я мог иногда только видеть, как тот засыпал в жидкость порошки каких-то трав. И всегда,
Через две недели его “лечения” удовлетворенный результатами лекарь сдал Сергея в руки Измира:
– Все, можно его забирать. Я сделал лекарство, которого ни у кого нет. Я теперь смогу стать богатым и знаменитым.
Переполнявшее его чувство удовлетворения от удачно законченного дела требовало выхода, ему требовалось с кем-то поделиться и выговориться. Он не замечал, что Измир очень внимательно вслушивался в слова, и мотает себе на ус все, что торопился высказать лекарь. А тот заливался соловьем:
– Вы эфенди не знаете, сколько времени я искал этот документ, а, найдя его, не мог разгадать, что там написано. Сколько раз я ошибался, сколько раз приходилось начинать с нуля. И вот я убедился, что это лекарство действует! Оно работает! Я богат!
Переполнявший его восторг настолько его переполнял, что привело его к непоправимым последствиям. Он вдруг покраснел, глаза стали расширяться, ему явно не хватало воздуха, и он скрюченными пальцами пытался стащить свой черный шарф, которым он скрывал поврежденную шею. Пытаясь что-то сказать, он лишь шамкал беззвучно перекошенным судорогой ртом. Рухнув на пол, он несколько раз дёрнулся и затих.
Измир, ошеломленный столь непонятной мизансценой, был перепуган, и явно не знал, что делать. Затем вместо того чтобы хоть чем-то помочь лекарю он бросился за помощью, при этом что-то кричал о случившемся.
Мне как будто кто-то прошептал: - Забери это, забери это…. Я встал и подошел к лекарю, проверив пульс на шее, убедился, что тот мертв и уже никто и ничто ему не поможет. Сердце бедного лекаря видимо не выдержало столь больших эмоций.
– Ну и кто теперь будет меня лечить?
– подумал я - хоть и был он большой засранец и делал со мной все, что только можно представить, но, тем не менее, его лечение мне помогало до сих пор не плохо. А теперь что?
Я неосознанно подошел к тайнику, где лежали записи и пергамент, вытащил все это, и, открыв шкатулку, осторожно взял пергамент. Вложил его в тетрадь с записями лекаря и спрятал тетрадь за пазуху. Затем, убрав шкатулку в тайник и закрыв его, улёгся снова на топчан.
Зачем я это сделал, для чего мне эти бумаги? Я даже и не подумал об этом. Как будто меня кто-то подтолкнул, заставил всё это сделать.
– Ну и куда я дену их? Нафик мне дополнительный геморрой? Сейчас придут сюда охранники, будут меня трясти и тетрадь вывалится непременно. Тут блин не знаешь, что меня через минуту ожидает, а я еще и воровством занимаюсь. Охренеть!