Человек без лица

Самаров Сергей Васильевич

– Тереть нос кирпичом? – Сохно проявил откровенное недоверие. – И какой цвет тогда приобретет моя нюхалка?

– Нет, надо попросить ближайшего соседа, например меня или нашего командира, бросить этим кирпичом тебе в нос. И чтобы расстояние было не больше метра. При отмораживании это помогает сразу. Могу дать гарантию.

– Хватит болтать, – сухо прервал командир. – Работаем внимательно. Как бы они опять не выслали пару человек нам за спину.

– Я туда посматриваю, – сказал Кордебалет. – Пройти трудно, снег сильно скрипит. К тому же им необходимо знать, где мы засаду устроили. Не говоря уже о том, что мы вообще ее устроили. Это знать им тоже надо до того, как они решат

ее искать. А искать нас им необходимо, следовательно, на засаду они нарваться обязаны.

Как снайпер, он занял позицию чуть повыше других, чтобы иметь лучший обзор. Видит прекрасно и своих товарищей, и то, что происходит впереди, и то, что сзади и по бокам творится.

– К утру опять снег повалит, – решил Сохно.

– Нет, – не согласился Согрин. – Слишком холодно для снегопада.

– Повалит. С метелью. А мой полковник слишком легко одет. Сегодня южный снег пришел. Ветер с гор был. Сейчас с северо-востока. Степной. Этот всегда метель приносит…

– Главное, до утра не замерзнуть. А там – пусть следы заметает… – Согрин согласился с тем, что природными явлениями он командовать еще не может.

– Внимание! – подал голос Кордебалет. – Снизу поднимается группа. Шесть человек… Похоже, это нижний джамаат и тот, что за ними ходил…

– Направление? – сразу спросил Согрин, раскрыл планшет, и, прикрывая луч рукой, направил фонарь в карту.

– От меня на семь часов… [19]

– Вижу. Последний отстал метров на сорок. Он или ранен, или просто устал. Передние его потеряли из вида. Обслужи…

– Я к нему уже присматриваюсь…

Выстрел коротко и негромко прозвучал в наушниках «подснежников».

19

Система координат соответствующая циферблату часов – за точку отсчета принимается двенадцать часов, которые условно должны находиться прямо против наблюдателя.

– Готов, – прокомментировал полковник удачный выстрел подчиненного.

– У меня вообще складывается впечатление, – высказал свое мнение Сохно, – что мы сегодня будем ночевать в землянках базы Зелимхана. Вот только выспаться по полной программе не удастся, потому что придется по очереди пленных охранять.

– Ты думаешь, Зелимхан снимется с базы? – спросил Кордебалет.

– Нет, я думаю, что он скоро пошлет подмогу своим. Мы к тому времени с первыми уже покончим. Шурик… Ты продолжай, продолжай работать… Не дай нижнему джамаату соединиться с верхним.

– Продолжай, – сказал и командир.

– Вот так, – продолжил и Сохно, когда наушник донес до него звук нового негромкого выстрела. – После уничтожения подмоги, мы, объединившись с подкреплением в составе полковника, штурмом возьмем базу и в первую очередь разожжем огонь в той землянке, которую выберем себе под жилье. Я думаю, что это непременно должна быть земляка самого Зелимхана.

– Твоими бы словами, – усмехнулся Согрин, – да Зелимхану по голове… Только у него в запасе еще не меньше пяти десятков бойцов. Плюс к этому обязательные минные поля вокруг базы. А мы не знаем схемы расположения мин. Внимание… Шурик, продолжай… Толик, готовсь! Верхний джамаат не ждет нижних… Поднимается… Они не думают, что мы так близко, рассчитывают, что нижние успеют их догнать… Считаю… Восемь человек. Значит, их было больше двенадцати.

– Значит, было больше… Прошу всех быть внимательными и при моей команде зажмуриться, – сообщил Сохно. – Я вместе с простыми гранатами заложил магниевую. [20] Простые – под камни, магниевую – рядом с тропой.

Новый выстрел Кордебалета показал, что он продолжает работу, выполняя приказ командира.

– Их осталось трое. Идут цепочкой.

– На затылке глаз у них, наверное, нет, – подсказал Сохно, вытаскивая оба своих пистолета и поднимая стволы к небу – своеобразный обязательный ритуал перед стрельбой с двух рук.

20

Граната ослепляющего действия. После короткой и яркой вспышки, на несколько минут лишающей зрения того, кто не закрыл глаза, следует продолжительное красное горение, освещающее место действия.

– Этим и живу, – сказал Кордебалет. И выстрелил еще раз.

– Есть, должно быть, глаза, – высказался Согрин с недовольством. – Заметили.

– Заметили, – согласился Кордебалет и выстрелил подряд четыре раза. – Один ушел… Я потерял его из вида…

– Не ушел, а залег, – поправил снайпера Сохно, даже не глядя, за неимением бинокля с ПНВ, на место событий. – Карауль его, чтобы не предупредил верхних. Они через минуту будут на нужном месте. И очень скоро захотят почувствовать присутствие подмоги. Обычно бывает весело смотреть, когда подмогу ждут и на нее надеются, как на Аллаха, а она сама санитаров просит. Жалко, нельзя рассмотреть их физиономии… Скоро… Им никак не обойти мою «растяжку»… Если летать не умеют… Скоро…

– Тише, – прошептал в микрофон командир. – Они близко.

Минута, обещанная Сохно, тянулась медленно. Теперь уже и без прибора ночного видения нетрудно было рассмотреть движущиеся в ночи тени. Боевики не сменили традиционный зелено-грязный камуфляж на грязно-белый, за неимением последнего. И на чистом месте, куда они вышли из леса и кустов, их хорошо было видно, точно так же, как видно было и тропу, проложенную совсем недавно спецназовцами.

– Смелее… Быстрее, братаны… – поторапливал Сохно боевиков, словно считал их шаги, и с нетерпением ждал, когда же ведущий переступит роковую черту.

Выстрел «винтореза» Кордебалета никак не вмешался в передвижение. Сам звук до боевиков не донесся, а если и донесся, то слился со скрипом снега под ногами и с тяжелым дыханием – такой длительный подъем не каждому удается осилить на едином вдохе.

– Что? – коротко поинтересовался полковник Согрин.

– Он встал, – коротко же ответил Кордебалет.

– И лег, – не менее коротко закончил за товарища Сохно.

– И лег, – Кордебалет согласился. – Контролирую верхних.

– И задних, – напомнил Согрин.

– Там тишина.

– Внимание! – Сохно, как и обещал, дал предупреждение. – Попрошу зажмуриться. Сейчас ка-ак шваркнет!

Он и сам зажмурился первым. И выждал положенные секунды после того, как раздался одновременный взрыв трех гранат – двух осколочных и одной магниевой. И даже криков боевиков, несмотря на короткую дистанцию, разделяющую их и спецназовцев, слышно не было. Зато слышен стал сильный гул, словно из-под земли идущий, и следом за ним треск и долгий шум. А когда подполковник открыл глаза, граната продолжала светить красным, почти праздничным светом, и в этом свете стали заметны фигуры четверых боевиков, совершенно не способных из-за ослепления оказывать сопротивление. А по склону катились два громадных валуна, оставляя позади себя широкий укатанный след. И даже при первом взгляде оказалось хорошо заметно, как укатанный след камней пересекся с тропой, проложенной людьми, и вмял их, ослепленных, в снег и землю. Только четверо, оказавшиеся чуть в стороне, уцелели.