Человек человеку волк или Покорение Америки
Шрифт:
Выйдя из-за угла, своим появлением, я словно ударил шерифа кастетом по затылку. Тот замер, пытаясь понять, кто перед ним, но в тоже время рука сама автоматически сбросив защитную петлю, вцепилась в рукоятку револьвера. Это была нормальная защитная реакция представителя закона на неожиданное появление на человека с оружием.
— Ты шериф?
При моем вопросе лицо законника закаменело, глаза сузились, словно он уже в меня целился. Тело напряглось, налившись силой. Он был готов к ответу, как словом, так и пулей, в зависимости от моих действий.
— Да. Ты кто и зачем пожаловал в наш город? — его голос был чуть хрипловат от волнения.
— Меня зовут Джек Майер, шериф. В вашем городе проездом. Через час меня уже здесь не будет.
Я не собирался пояснять причину своего появления в их
"Узнал! Что будет делать?!".
Шериф колебался. Я уже начал думать, что мы сможем мирно разойтись, как в лице шерифа что-то изменилось. В следующий момент слух уловил чье-то присутствие за моей спиной, и тут же откуда-то сбоку раздался пронзительный крик Тима: — Сзади!!
Наработанные долгими тренировками рефлексы, отключив мозг, бросили тело на землю, в сухую, красноватого оттенка, пыль. Не успел тишину разорвать грохот выстрела дробовика, как я выстрелил в человека, выстрелившего мне в спину. Облако порохового дыма частично скрыло фигуру стрелявшего, но лицо его было видно отчетливо. Моим несостоявшимся убийцей оказался старик Джим Тернер. В следующую секунду я уже искал глазами и стволом винчестера шерифа, но увидел только бьющуюся на земле лошадь. Из-за ее жалобного ржанья я не сразу расслышал глухой судорожный кашель, постепенно перешедший в хрипение. Приподнявшись, я только тогда увидел лежащего на земле, за лошадью, шерифа. Поднявшись, обошел по дуге бьющуюся на земле лошадь, подошел к телу. Развороченная картечью грудь, кровавая пена на губах, хриплое, со свистом дыхание. Судя по свистящему хрипу, у него было задето легкое. В руке был зажат револьвер.
"Увидев за моей спиной Тернера, очевидно, решил, что сможет взять меня. Но ему и в голову не могло прийти, что старый дурак начнет стрелять без предупреждения. Вот и получил…".
Бросил последний взгляд на шерифа, развернулся и подошел к старому Джиму. Тот в отличие от представителя закона был в сознании. Судя по пятну крови, выступившей на рубашке, пуля прошла где-то под сердцем. Некоторое время смотрел в его, серое от боли, лицо. Он не стонал, только время от времени закусывал губу от боли. Я передернул затвор винчестера. Тернер секунду смотрел на ствол, затем в ожидании выстрела, закрыл глаза. В глаза он мне так ни разу и не посмотрел. Криво усмехнувшись, я развернулся в пол оборота назад, поймал в прицел голову лошади и выстрелил. После чего снова развернулся к старику.
— За что?
Тот медленно открыл глаза. Некоторое время просто смотрел в голубое небо, потом явно неохотно перевел взгляд на меня.
— За что, старик? — повторил я. — Я тебе ничего плохого не сделал.
— Ты… Льюис?
— Как ты узнал?!
— Люблю листки с картинками преступников у шерифа рассматривать. Он мне их описания постоянно читал… — спазм боли заставил его замолчать. — Тут еще слух прошел, что ты сбежал из-под виселицы. Потом уговорил рубашки… дать для стирки. Точно — на плече белоголовый орлан. Подумал — вот оно! Мой шанс! Знаешь, Джек, я тебе скажу то, что никому никогда не говорил. В молодости я два месяца проработал охранником на дилижансах компании "Уэллс Фарго". Все было хорошо, пока на нас не напали бандиты. Такие, как ты. Думал, столкнусь лицом к лицу с бандитами, покажу себя героем. Но когда увидел, как Стив, кучер, заваливается с развороченной грудью… а из его угла рта течет красный ручеек…. Меня всего затрясло…. я потерял голову от страха. Да-а…. Хотел стать героем, а стал… трусом. А мечты о славе остались. Я тебе вчера… про наш город говорил…. а имел в виду себя. Хотел, чтобы память осталась. Правда, и сейчас… трусливо поступил. В спину…. А шерифа… я предупредил.
— Славы захотелось, — я покачал головой. — Героем решил стать. Ну и урод же ты, старик!
На звуки выстрелов из ближайшего дома выскочил человек. Повертев головой, он остановил свое внимание на мне. Мне даже не нужно было видеть его глаза, потому что фигура человека всем своим видом выражала настороженность. Чужак с оружием в руках, неизвестно откуда взявшийся, уже сам по себе, возбуждал подозрения. Из-за дальнего угла дома, напротив конторы шерифа, показался еще один мужчина, но уже с винтовкой в руках. Народ прибывал, кто быстрым шагом, кто бегом. Правда, собирались они в отдалении, в метрах двадцати. В толпе из семнадцати мужчин только четверо имели оружие. Две винтовки, два револьвера. Все они стояли, явно чего-то ожидая. Насколько я мог судить из своего короткого путешествия по Дикому Западу, здесь жили люди прямые и честные, знающие, что без помощи друг другу в этом суровом краю не выжить. Они не одобряли насилия, но вынужденные жить среди него, вполне допускали возможность его применения. Поэтому сейчас они собрались вместе, все такие разные, готовые убивать, если понадобиться. Конечно, будь на моем месте банда, они бы, скорее всего, закрылись в своих домах, моля бога, чтобы напасть прошла стороной, но я был один. Я их не осуждал, они были тружениками, а не бойцами. Шериф убит, и кому-то надо становиться на защиту своего города. Это был трудный выбор, так как никому не хочется умирать, а уж тем более людям, зарабатывающим на жизнь мирным трудом. С другой стороны не надо забывать, что в каждом из них жил дух первопоселенцев, дух независимости и мужества.
"Сейчас эта толпа начнет действовать. Но как? Где Тим? Похоже, сегодня не мой день".
Я не знал, что делать. Отступать или оставаться на месте? Был бы здесь Тим с лошадьми, я бы рискнул ускакать. Самому бежать за мальчишкой и лошадьми через весь город было верхом безумия. Один любитель стрелять в спину нашелся, почему бы не найтись еще одному. Чтобы удержать их на расстоянии я стал демонстративно перезаряжать винчестер. К тому моменту, как появился Тим, ведя за собой лошадей, примчался молодой парень, на ходу застегивающий оружейный пояс. Почти растолкав столпившихся горожан, он поправил кобуру, и решительным шагом направился в мою сторону, держа руку на рукояти револьвера. На груди его синей рубашки сверкала звезда. И тут же вооруженные горожане взяли меня на прицел. Первым делом помощник подошел к трупу своего начальника. Разжал его пальцы, взял револьвер. Понюхал ствол, затем засунул себе за пояс. После чего подошел ко мне, все еще не отнимая руки от револьвера.
— Что тут случилось? — он старался держаться спокойно, но было видно, что он нервничает.
— Если я тебе расскажу, что случилось, то ты мне вряд ли поверишь, парень.
Законник нахмурился: — Мистер, давайте обойдемся без загадок.
— Послушай лучше старика Тернера, пока он не умер. Ты ж его знаешь?
— Кто тут не знает этого старого пьяницу? — вопросом на вопрос ответил вконец озадаченный непонятной ситуацией помощник шерифа. Он сделал движение присесть на корточки у тела, но, взглянув на меня, передумал.
— Джим! Джим Тернер!!
Старик открыл глаза.
— Джим, что тут произошло?!! — продолжал надрываться представитель закона.
— Чего орешь, Хочкинс! Может я старый, но не глухой, — огрызнулся на него раненый. — Я подстрелил нашего шерифа. Я! Стрелял в этого…, а попал в Гарри Самнера. Не хотел я убивать Гарри. Честное слово, не хотел. Воды-ы.
— За что ты стрелял в этого человека?
В ответ старик тихо охнул, глаза помутнели. Тернер терял сознание. Помощник обернулся к толпе: — Где аптекарь?! Слим, тащи бинты и воду! Да жене скажи, пусть травы какие-нибудь возьмет! Ранение в грудь! А вы, все сюда!
Когда в двух метрах полукругом выстроились горожане, у Хочкинса явно прибавилось уверенности.
— Значит, Тернер стрелял в тебя, а убил шерифа. Почему он стрелял в тебя?
— Это его надо спросить, а не меня! Только я начал разговор с шерифом, как раздался крик Тима, вот его, — я кивнул головой в сторону в сторону мальчишки, державшего на поводу лошадей. — Упал на землю, а над головой уже картечь летит. Извернувшись, выстрелил. Попал в грудь старику. Вскочил на ноги. С шерифом было все ясно, а лошадь я пристрелил, чтобы не мучилась. Я его спрашиваю, почему стрелял, а он мне все бормочет про славу или память. Короче, бред какой-то.