Человек-дельфин
Шрифт:
История доказывает, что у человечества никогда не было начала погружений, вернее сказать, способность к ним появилась с первым человеком и она вписана и его приданое. Эго происходит как на Западе, так и в Азии, Африке, в Полинезии, как в Средиземном, так и в Красном море. До очень недавнего времени, точнее говоря, до тех пор, когда повсеместное применение автономного скафандра вытеснило дедовские способы, человек погружался, чтобы ловить и собирать сокровища моря: рыб, раковины, устриц, производящих жемчуг, губки, морские водоросли, лангустов и ракообразных. Сегодня же человек ныряет с аквалангом, шлангом или просто так, ради развлечения. Вопреки тому, чему учили нас в школе, человек подвергался риску на воде и под водой задолго до того, как он начал строить лодки. То, что известные нам доисторические и пещерные люди погружались на дно озер и морей около берегов, чтобы собирать моллюсков, ракообразных, раковины, а также морские водоросли, которыми они питались, можно заключить из ископаемых раковин, что обнаруживаются в наши дни в местах их поселений
Голые под снегом
Почти на самой крайней оконечности Южной Америки, где климат достаточно холодный и суровый, несмотря на то что весь этот регион назван Огненной Землей, обитают племена, представители которых развили с течением времени невероятную устойчивость к холоду — они обходятся практически без одежды и летом и зимой. Врачи, изучавшие этих людей, обнаружили, что у них сильно замедлен обмен веществ и имеется очень плотный слой подкожного жира. Эти две особенности — самые необходимые физиологические показания для того, чтобы стать хорошим ныряльщиком-апноистом. В Патагонии первые исследователи были ошеломлены, когда увидели местных жителей, нырявших голыми, зачастую в снегопад, в ледяную воду, чтобы принести оттуда после долгого пребывания под водой плоды подводного урожая. Так как я не знаю этих областей, то могу сообщить лишь то, что слышал из разговоров с теми, кто ездил туда, и из прочитанного. Так, Энциклопедия Кусто свидетельствует: “Женщины индейского племени яаган, ныне почти полностью вымершего, были ответственны за пропитание общины, они добывали моллюсков и ракообразных, ныряя за ними совершенно голыми в воду, температура которой не превышала пяти градусов”. Их необыкновенную физическую выносливость мне подтверждали много раз очевидны.
"Кйоккенмодингеры"
Именно в нашей старой Европе мы находим самое древнее доказательство человеческой привычки погружаться, чтобы найти повседневное пропитание.
В мезолите, между 7 и 10-м тысячелетиями, немного раньше неолита, эры обработанного камня, берега и взморье Балтийского и Северного морей были уже обитаемы. Светловолосые люди, прямые предки скандинавов, физически ничем не отличались от современных датчан и северных немцев. Будучи в основном охотниками, они и в рыбной ловле достигли высокого мастерства, о чем свидетельствует большое количество найденных в местах их поселений костяных крючков, от самых маленьких и тонких до крупных и прочных зубчатых гарпунов, а также лесок и сетей, сплетенных из сухожилий животных. Простираясь с востока Англии в глубь Балтики, их владения представляли собой цивилизацию, которая называлась цивилизацией “Кйоккенмодингеров”, что по-датски означает “кухонные кучи”. Действительно, общим для всех этих стоянок является наличие гигантских масс отложений устричных раковин и других съедобных моллюсков, в течение многих тысячелетий выросших до высоты от 3 до 5 м. Количество этих накоплений слишком велико для одиночных стоянок Ютландии, таких, например, как Мейлгард, Эрбегуль, Краббсхольм, где отложения устричных раковин составляют миллионы тонн. Докопавшиеся до них первые археологи предположили вначале, что открыли пласты окаменелых устриц. В действительности же это указывает на существовавшую хорошо развитую технику погружения, которая использовалась этими народами в течение многих миллионов лет после их прибытия сюда в конце последнего ледникового периода, на заре бронзового века, когда уровень воды в Мировом океане понизился и стал таким, каким он сохранился до наших дней. Предполагают, что погружение было занятием женщин в то время, как мужчины охотились или ловили рыбу. Ориентация на морскую жизнь части этих народов, которые после кроманьонского человека завоевали и колонизировали Европу, лучше всего выражается в могучем “инстинкте”, дошедшем через все исторические эпохи до наших дней. Сегодняшние скандинавы, их потомки, всегда готовы продемонстрировать такую же любовь к морю.
Немного истории
С уверенностью можно говорить о существовании ныряльщиков-апноистов 4500 лет назад, и вполне правдоподобно их наличие несколькими тысячелетиями раньше. В Месопотамии найдены декоративные предметы с жемчугом, который, естественно, происходил от жемчугопроизводящих устриц, покоящихся на дне морском. Единственным способом добывания их было погружение. И поскольку в ту эпоху скафандра еще не существовало, понятно, что эти ныряльщики были апноистами. К более близкой эпохе принадлежат другие жемчужины, вставленные в оправу художественных изделий, найденных среди развалин династии Тэбэ, поглощенных морем около 3200 лет назад. Известно также, что греки и римляне широко использовали губки. А так как губки и поныне не собрать нигде, кроме как на дне моря, их также могли добыть только ныряльщики-апноисты. Есть и другие доказательства: археологами были найдены различные дары моря, использовавшиеся античными народами; материи и ткани, окрашенные в величественный пурпур красителем, добытым из моллюска, называемого “имперская багрянка”, который практически нельзя достать, не ныряя. Греки первыми из европейцев продемонстрировали реальное знание подводной жизни. И если Геродот первый среди историков античной древности описывает подвиги ныряльщика Скиллия Скионского и его дочери, которые отличились, перерезав швартовы флота Ксеркса, то в связях греческой мифологии с подводным миром смущающих обстоятельств гораздо больше. Во взаимоотношениях
Фукидид описал осаду Сиракуз в 415 г. до н. э., когда подводным бойцам афинян удалось перепилить столбы противодесантных заграждений сиракузцев.
Аристид приписывает те же подвиги грекам при блокаде порта Тир.
Гераклит дал античному человеку-лягушке имя “skaphe andros”, что буквально означает “человек-лодка” и указывает на этимологию слова “скафандр”.
Александр Македонский в IV в. до н. э. создал отряды воинов-водолазов. Это были самые настоящие пловцы, обученные для сражений по принципу современных бойцов морских коммандос: выносливые, сильные, они использовали для дыхания наполненный воздухом бурдюк (их так и называли “бурдючниками” от латинского “utriculus”, что как раз и означает “маленький бурдюк”) или трубку, очень похожую на современную дыхательную. Еще не существовали ласты, Леонардо да Винчи позже нарисует несколько их прототипов, но развития в этом направлении не будет.
Финикийцы и карфагеняне всегда имели на борту своих кораблей ныряльщиков-апноистов.
Не только наша цивилизация может похвастаться великими апноистами. Представители некоторых племен на Соломоновых островах погружались уже несколько тысячелетий назад. На этих островах были найдены странные маленькие очки, сделанные из дерева. Так как стекло еще не было известно в те времена (по крайней мере 3000 лет назад), линзы очков представляли собой чешуйки черепах, искусно утонченных вручную до состояния почти полной прозрачности. Подобные же очки найдены в Персии, на Цейлоне, на побережье Красного моря, на других островах Тихого океана.
Испанские хроники XVI в. повествуют о том, как испанцы заставляли местных жителей-ныряльщиков буквально за кусок хлеба разыскивать обломки многочисленных галеонов, садившихся на мель и тонувших вблизи Антильских, Карибских, Багамских островов и прежде всего вдоль побережья Флориды.
В наши дни во всех частях света существуют различные этнические группы, живущие на доходы от погружений в апноэ. Во время моих путешествий мне не удалось познакомиться со всеми, и, следовательно, в дальнейшем я смогу рассказать вам лишь о некоторых наиболее типичных, тех, чью бедную и скудную жизнь я разделял какое-то время; это — ловцы омаров с островов Кайкос, ама в Японии, свирепые ныряльщики итомены с островов Окинавы и Истоки, баджао — морские кочевники с Филиппин и ловцы жемчуга Тихого океана.
Ловцы омаров с островов Кайкос
Если и существует на свете что-нибудь, чем бы я занялся кроме апноэ, то это, без сомнения, подводная ловля омаров. Сознаюсь, что именно благодаря ей (не считая, естественно, дельфинов) я выбрал себе дорогу, которая стала моей судьбой: поиск рефлекса погружения в человеке. Если позволите, коротенький взгляд в прошлое, назад в мою жизнь в тот период, когда я работал (или, вернее сказать, всего лишь развлекался) с дельфинами Майамского океанариума.
Шел 1959 год. Два моих товарища по погружениям, американец и корсиканец, на парусном судне, где командовал Александр Римиальди, вернулись после круиза по Багамским и Антильским островам. За время своего плавания они открыли группу засушливых и практически забытых остальным миром островов к северу от Гаити, которые, выражаясь географическим языком, входили в цепь Багамских островов. Это были Теркс и Кайкос, расположенные между 21 и 22° с. ш. и 71 и 72° з. д. в 90 морских милях к северу от Гаити, в 720 милях к юго-западу от Бермуд и в 600 милях от воздушной трассы на Майами. Из тридцати островов только восемь были обитаемы. 5,5 тыс. человек населения были представлены в основном неграми, и, кроме, как в главном городе Грэнд-Терксе, нигде не было ни одной гостиницы. Но морское дно являло собой чудо красоты, прозрачности и невообразимого обилия фауны, особенно омаров, ловля которых не стала еще в то время основной индустрией, хотя их собирали тысячами с помощью вершей и сетей, и лишь редкий абориген, более смелый, чем другие, шел под воду, чтобы достать их крючком, закрепленным на деревянном шесте.
Там есть, чем заняться, — сказали мне мои товарищи. Таким образом, в конце 1959 г. я попрощался с Клоуном и другими земными и морскими друзьями Майамского океанариума и уехал с американским компаньоном на новейшем судне “завоевывать” острова Кайкос. Впрочем, было бы правильным сознаться, что это они завоевали меня. потому что я никогда не прекращаю говорить о них. Мы с моим компаньоном Бадди Клайном поставили подводную ловлю омаров на широкую ногу. В считанные годы все молодые люди деревни Кокбурн-Харбур сделались превосходными апноистами. В нагни дни там, должно быть, насчитывается их человек пятьдесят, продолжающих черпать из этого природного, похоже, неисчерпаемого резервуара тысячи омаров ежедневно, составляющих главное богатство этих затерянных островов. Здесь я пережил незабываемые моменты. Отсюда возникли в двух моих документальных фильмах и стали главными героями романа “Голубая бездна” такие персонажи, как мой дражайший морской брат Буль Джон и само место действия — гигантская и таинственная синяя впадина.