Человек для особых поручений (Серый экспресс)
Шрифт:
Увлекшись созерцанием этой благодати, я не сразу услышал странный шум доносящийся откуда-то сзади. А обернувшись, увидел катящийся прямо на меня драндулет… до боли похожий на автомобиль сыщика из старого советского мультика про Бременских музыкантов. Да-да, того самого, который: «и нюх как у соба-а-ки, и глаз как у орла». Вот только вместо сыщика, на месте водителя оказалась знакомая мне рожа господина Ловчина. Нет, наверное, Бусу казалось, что он несется с бешеной скоростью, вот только у меня, натужное сипение и фырканье, этого забирающегося на склон, чуда техники,
— Руль! Выворачивай руль! — Я не выдержал, и заорал во весь голос. Что удивительно, Бус послушался, и принялся остервенело крутить горизонтальное рулевое колесо, больше похожее на старый водопроводный вентиль. Грохот, стук, звон! Перевернулся. И я еще имел наглость хаять наш автопром?! Как говорилось в одном фильме: «по-моему, вы, русские, слишком много кушать. В смысле? В смысле, зажрались!» Может действительно лучше выездом обзавестись? Пусть дороже, пусть прошлый век, но лучше я буду живым ретроградом, чем сдохну придавленным вот таким ведром гаек… А нет, жив курилка. Я подошел к придавленному этой автоматической тележкой Ловчину, судорожно разевающему рот.
— По-мо-ги-те. — Выдавил он. Да без проблем. Я приподнял корпус коляски и, хекнув от натуги, поставил ее на погнувшиеся колеса. Убожество. В глазах у меня на миг потемнело, накатило уже однажды испытанное чувство раздвоенности, а в следующую секунду, Ловчин буквально взмыл с земли, и попытался заехать мне кулаком в нос. Притворялся, падла. Да еще и заменталить хотел. Хорошо «сфера» на месте. Все. Ща я тебя убивать буду, тилигент, маму иху!
Спустя минут пять, со стороны имения подбежали несколько тяжело дышащих охранителей. Покосившись на помятую тележку, и связанного, изрядно побуцканного Ловчина, они облегченно вздохнули.
— Ваше благородие… а коляску вы, за что эдак-то? — Не удержался один из синемундирников.
— Чтоб не наезжала. — Хмыкнул я, отрываясь от осмотра бумаг, найденных в обширном саквояже Буса. — Вот что, орлы, помнится, в уложении, была статья о трофеях… Что скажете, сейчас она работает?
— Что с бою взято, то свято. — Бодро отрапортовал первый опомнившийся охранитель.
— Вот и ладно. — Я удовлетворенно улыбнулся, и бережно положил бумаги обратно в сумку. — Ну что, хлопцы? Чего глазками-то блымаем? Грузим тело в эту тележку, и аккуратно покатили ее вниз. В имении-то, я понимаю, закончили?
— Так точно. Всех повязали. Только вот этот шпынь и ушел, да по пути еще и Родяню, в смысле, старшего охранителя Родислава Истомина, сбил. Хорошо хоть не насмерть.
— Плохо. — Покачал я головой.
— Почему? — Не понял говорливый синемундирник.
— Так, он у меня теперь проклянет этот день, и плакаться будет, жалея что его, Бус не до смерти зашиб.
— Ой ёо-о… — Выдал один из синемундирников, и процесс погрузки заметно ускорился.
У меня сегодня день: «Удиви князя», похоже. Второе тело ему приволакиваю, и второй раз, наслаждаясь видом ошеломленной сиятельной физиономии, жалею об отсутствии фотоаппарата. Правда, долго наслаждаться шикарным видом мне не удалось. Один из экипажей, если быть точным, то именно тот, в котором пребывал полковник зарубежной стражи, развернувшись кое-как на широком тракте, бодро укатил в сторону города, и толпа охранителей тут же засуетилась, распределяясь по остальным коляскам. Только те синемундирники продолжали возиться с автоматической тележкой, пытаясь прицепить ее к экипажу. Буса кстати, упаковали в другую коляску. Кстати. А остальные-то где?
— Слуг уже рассадили по экипажам, а Ставра увез полковник, с моего дозволения, разумеется. — Охотно пояснил князь, реквизировав у меня заветную фляжку, пока мы дожидались окончания погрузки.
— Неужто такая важная птица? — Ну не вязался у меня «волхв» с образом чужестранного шпиона.
— Да нет, Виталий Родионович. Важная птица, эвон как вами отметеленная, без сознания в коляске лежит. — Покачал головой Телепнев, и поморщился. — Исследователь, а… И как только проглядели?
— Так это Бус — шпион? — Опешил я.
— Да не совсем. Мы тут с Глотовым чуть поговорили, без лжи, что называется. В общем, получается, Ловчин наш, знается с одной из старых европейских школ. Польстился на посулы денег и славы, да историей неприглядной его изрядно поприжали, вот и стал на них работать. И за страх и на совесть. Любят тамошние манипуляторы, да орденцы, чужими руками знания добывать. — Вздохнул князь. — А Ставр, так… пристяжной в этой упряжке. Охотник за древностями, коего прихватили ушлые людишки «на горячем», да и поставили в помощь Бусу… когда она тому потребовалась, чтобы вас с Хельгой выкрасть.
— Вот так новости. — Я озадаченно потер лоб. Настроение мое, еще недавно такое радужное рухнуло к точке замерзания. — Я так понимаю, что моя и без того не слишком вольная жизнь закончилась? Что теперь? Снова законопатите во флигель при канцелярии, или сразу на нары? — Скрипнул я зубами. Эх, жаль, что Буса уже под охрану взяли, нужно было до смерти забить, сволоту. Вот подставил так подставил, мерзавец. Золото ему глаза застило… Всемирной славы первооткрывателя захотел, урод амбициозный. Клянусь, если эта тварь вывернется, выживет, урою.
— Не буду лгать, Виталий Родионович. Не знаю. — Телепнев, прямо посмотрел мне в глаза. — Вот допросим Ловчина, Ставра, слуг этих, там будет видно. Вроде бы… Как Ставр говорит, Ловчин о сути проекта никому не сообщал. Потому-то, дескать, ему и большей, сиречь настоящей помощи не оказывали. А агенты, которым он донесения от Буса передавал, даже на последней встрече, все пытались разузнать у Ставра, что к чему.
— Думаете, Бус хранил подробности в тайне, чтобы не стать ненужным? — Я нахмурился.