Человек и собака. Взаимная дрессировка
Шрифт:
Освободиться от рюкзака мне удаётся только с помощью ножа, висящего в чехле на поясе. Перерезав левую лямку, выползаю из второй и встаю на четвереньки, окончательно утопив рюкзак. А ведь в нём патроны и новый фотоаппарат. Кое-как встаю, поднимаю потяжелевший от воды рюкзак и вижу конец верёвки, сползающий ко мне по каменистой стенке ямы. Всё-таки, какой же запасливый Старина! Сначала верный дружище вытаскивает рюкзак, извергающий из себя потоки воды, потом приходит моя очередь. Верёвка оказывается не нужной: выбираюсь самостоятельно.
Как только добираемся до подходящего места, раскидываем временный лагерь, разводим костёр и развешиваем содержимое рюкзака над огнём. Старый предлагает раздеваться и сушить одежду, но что там сушить – у меня даже портянки сухие! Патронташ с патронами в счастливый час сборов я удачно завернул в полиэтилен, думая о перспективе
Пьём чай, обсуждаем приключение, связываем разрезанную лямку рюкзака. Старый, покопавшись в памяти, дружески наставляет меня вологодской поговоркой: «Если яма – стой прямо! И помни – крыл нет!» Занятые своими делами, только тут замечаем необычное поведение Веги. Она лежит в сторонке, к «столу» не подходит, даже не смотрит в нашу сторону, всем своим видом демонстрируя обиду. На что же? Неужели на то, как я её вытащил за шкирятник?! Да ещё прилюдно, на глазах у Старого! Но ведь я её спас! Она могла свалиться на камни, сломать себе что-нибудь…
Собачья обида продолжается долго. Когда мы заканчиваем сушку вещей и уходим, Вега бежит со стороны Старого, как бы не замечая меня. «Ну и сука! А пусть! Не буду обращать на неё внимания», – решаю я, и тут же меня пронзает мысль, что я размышляю о собаке как о человеке… вот так да!
Старый удивлён
На Севере множество озёр с названиями рыб. Есть Окунёвые, Сиговые, Хариусные, Гольцовые… Но особенно много Щучьих. Вот к такому Щучьему озеру мы и держим путь после переправы. До него совсем недалеко, не более километра. Обходим стороной крутой поворот бурлящей Средней, переходим кудрявый перешеек и – вот оно, Щучье озеро. Небольшое, вытянутое с севера на юг, довольно мелкое, с торчащими тут и там камнями, оно изобилует щуками и… только щуками. И это немного странно, потому что из Щучьего озера вытекает приличный ручей, впадающий в Среднюю. Кстати, у реки Средней есть и ещё одно название – Щучья. Прошедшим летом мы с Таней и детьми несколько раз выбирались на озеро с ночёвкой, порыбачить и за грибами. Пару раз проделывали это совместно с семейством Осиповых. Для ночёвки с детьми на восточном берегу озера – там, где повыше – мы с Олегом построили из веток и мха очень приличный шалаш, вернее – хижину, укрывающую от дождя и ветра. Хижина оказалась настолько хороша, что мы пользовались ею всё время, пока длилась моя служба на Севере.
Ночёвка в одном из многочисленных шалашей. Татьяна, семья друзей Осиповых. Слева спит Вега
Вообще, что касается наших двойняшек, то мы с Татьяной очень рано приучили их к нахождению на Природе, к трудностям переходов, кострам и ночёвкам. Поскольку зима на Кольском длинная, на лыжи поставили детей лет с трёх. А года в четыре они уже спокойно могли пройти по лыжне до Загородного парка и обратно. В полудикий в то время Загородный парк мы ходили очень часто, в любое время года. С детьми и друзьями. Особенно любили посещать парк ранней весной, как только начинало ощущаться весеннее движение Природы. Разводили костерок, пили чай, иногда варганили уху из трески или морского окуня, варили картошку или кашу. И везде сопровождала нас Вега, заботливо охраняя ребятишек от всяческих случайностей.
Обходим озеро с северной части, работая спиннингами. Ружьё я пока не расчехляю. Вега, по-прежнему дуясь, неторопливо обнюхивает окрестности. С третьего заброса, как бы подтверждая название озера, вылавливаю небольшую щучку, с килограмм. У Старого засекается что-то поприличнее, но сходит. И всё! Старого тянет к гольцовым озёрам: «Какого хрена! Мы что, за щуками сюда пришли? Пошли дальше!» Разбираю спиннинг, собираю и заряжаю ружьё. До свиданья, Щучье озеро!
Полдень. Солнечно и довольно тепло, небо чистое,
Впереди, на буро-жёлтом фоне распадка, темнеет густой и низкий берёзовый куст. Вега, резко изменив направление поиска, тянет к кусту и уверенно стаёт метрах в пяти от него. Старый, ещё ни разу не видя работы легавой собаки, удивлённо спрашивает: «Что это с Вегой?» Жестом прошу его помолчать, снимаю рюкзак и осторожно подхожу к собаке, стараясь немного обойти куст. После команды «Вперёд!» Вега суётся мордой в ветки, и – я просто обалдеваю! – из куста плотной стаей вырывается куропачий выводок птиц в пятнадцать! Птицы летят так тесно, что кажутся единым организмом. Промахнуться невозможно – вышибаю из стаи двух куропаток. Почему не стреляю из второго ствола, не знаю. Наверное, от общего обалдения. Удивлённый Старый долго «обсасывает» приключение: восхищается чутьём собаки, метким выстрелом, внезапным появлением такого количества птиц…
Часа через полтора решаем пообедать. Ощипываю и варю в котелке одну из куропаток, однако Старый, попробовав, есть отказывается: не привык к черничному запаху, пропитавшему осеннюю птицу. Делю куропатку с Вегой, которая после удачной работы и стрельбы наконец-то прощает моё грубое поведение с заслуженным Мастером охоты по белым куропаткам. Вот ведь обормотина!
Мокрая ночёвка
К вечеру погода портится: небо покрывается облаками, в распадках зарождается туманная хмарь, сгущается, наползает на сопки, мелкая и противная морось превращается в «долгожданный» дождь, споро перешедший в проливной. Натягиваем плащи и продолжаем движение. Мокрая Вега плетётся за нами, поминутно отряхиваясь. Идём так около часа, пока не осознаём, что надо останавливаться на ночёвку.
Вега прекрасно себя чувствует в каменистых сопках
Подходим к устью ручейка, впадающего в небольшое озеро с каменистыми берегами, поросшими берёзовыми перелесками. Старый внимательно присматривается и узнаёт место: «Ни хрена себе! Да это же Верхнее Гольцовое. Всё, пришли!» Всё-таки молодец Старый, вовремя вывел точно в нужное место!
Главное сейчас – костёр! Пока я с трудом ищу более-менее сухие ветки, Старый – этот повёрнутый на гольцах рыболов-любитель – собирает удочку со скользящим поплавком, наживляет пару разноцветных мормышек опарышем и червячком, и забрасывает далеко в озеро, надёжно закрепив удилище в береговых камнях. Потом закуривает и начинает ждать поклёвок. А дождь всё хлещет, образуя на поверхности озера настоящую суматоху дождевых капель. Какой сумасшедший голец клюнет в такую погоду?! Сильно сомневаясь в успехах Старого, продолжаю обустройство лагеря.
Что может быть лучше ночного костра после целого дня непрерывных приключений? И как всё-таки хорошо, что на Севере произрастает такое дерево, как берёза, которая может гореть даже в мокром состоянии. Накладываю кучу сырых прутьев на разгоревшиеся сухие стволики можжевельников, и… долгожданный костёр начинает дарить нам своё тепло. Вега умело забивается под куст, выросший между камнями, где собаку почти не достаёт дождь, и тут же засыпает. Натягиваю кусок брезента на косо забитых кольях, так, чтобы жар от костра шёл под навес, перетаскиваю вещи, и… обнаруживаю под навесом перебравшуюся туда Вегу. И когда только успела?! Подвешиваю над костром котелок для ухи – хорошо, что догадался взять крышку – достаю из рюкзака щуку и топаю к ручью чистить. Пока чищу рыбину, приходится несколько раз подходить к костру, подкладывать быстро сгорающие ветки. Вернувшись к ручью после одного из таких подходов, обнаруживаю исчезновение самого большого куска щуки, можно сказать – половины рыбины. Неужели какой-то зверь утащил? Но не может этого быть: мы же сильно шумим! После бесполезных поисков соображаю, что полрыбины мог утащить только один «зверь» – ручей! Так и есть: нахожу «сбежавший» кусок щуки метрах в пяти ниже, почти в устье. Ещё бы немного, и уплыла бы добыча.