Человек из «Альфы»
Шрифт:
На доктора тут же нахлынули самые ужасающие картины. Он вспомнил леденящие кровь легенды о том, что кагэбэшники сжигали людей живьем. А маршалу Блюхеру вообще выбили на допросе глаз…
В результате спуск в чрево сухогруза превратился для Аркадия Захаровича в подъем на эшафот. В моральном плане.
Каюта, которую им выделили для допроса, оказалась нежилой. Мережковский плюхнулся на одну из четырех коек, дрожащими руками положил на пыльный стол чемоданчик и, судорожно вздохнув, оглянулся по сторонам.
Больше всего доктора удивило то, что в каюте совершенно не было окон. Вернее, иллюминаторов. От этого каюта очень походила на пыточную камеру тюрьмы.
Мережковскому вдруг захотелось вскочить и убежать отсюда прочь, но в этот момент в коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась, полковник Марченко и помощник капитана в белоснежной форменной сорочке втащили в каюту связанного человека.
На вид тому было лет тридцать с лишним. Внешность выдавала в нем кавказца, но долгое время жившего по европейским стандартам. Человек был одет с иголочки, выбрит и аккуратно подстрижен.
Мережковский инстинктивно схватил со стола свой чемоданчик и отпрянул назад, прижимая его к груди. Марченко с помощником капитана бросили кавказца на противоположную кровать. Полковник, тяжело дыша, оглянулся и сказал:
– Свободны…
Помощник капитана молча кивнул и вышел, закрыв за собой дверь. Марченко посмотрел на Мережковского, потом перевел взгляд на Дилялова и процедил сквозь зубы:
– Просыпайся, красавец! Нас обокрали!
Дилялов на это никак не отреагировал. Тогда Марченко ухватил чеченца за плечо и потряс. Тот что-то пробормотал, открыл один глаз и приподнял голову. Несколько секунд он смотрел на полковника мутным взглядом, потом снова уронил голову на матрац и засопел.
– Встать! – рявкнул ему на ухо Марченко, но чеченец ответил храпом с посвистыванием.
Это полковника буквально вывело из себя. Марченко сжал кулаки и оглянулся на Мережковского.
– Он что, притворяется?
– Н-не знаю… – проблеял доктор. – Нужно осмотреть.
– Так смотрите! Чего вы расселись, как на именинах?
– Да-да, конечно, – вскочил Мережковский.
Позаглядывав чеченцу в глаза и пощупав пульс, он сказал:
– Он не притворяется. Это сон наркотического происхождения.
– Так он что? Наркоман? – не понял Марченко.
– Я думаю, нет. Просто его усыпили, чтобы…
– Вот черт! И долго он еще будет спать?
– Смотря какую дозу ему укололи. Но еще час-два будет наверняка.
– Я не могу столько ждать! Вы можете как-то привести его в себя?
– Ну вообще-то да, конечно…
– Так что вы тогда мне голову морочите? Немедленно приступайте!
Вопли Марченко действовали на Мережковского не лучшим образом. Только раскрыв дрожащими руками свой чемоданчик, доктор вдруг вспомнил, что не знает, чем усыпили чеченца.
– Вы не можете позвонить этому товарищу? – боязливо спросил Мережковский.
– Что? Куда позвонить? Какому еще товарищу? – не понял Марченко.
– Тому, который делал укол. Мне нужно знать, какой препарат он применил…
– Вот черт! Так что же вы молчите! Ну и помощничков бог послал на мою голову!
Поорав еще немного, Марченко, хряснув дверью, выскочил, чтобы связаться с Гашковым. Вернувшись в каюту, он молча сунул доктору бумажку с нацарапанным названием препарата.
С трудом разобрав каракули, Мережковский принялся искать препарат для инъекции. Руки его при этом дрожали, тяжелый взгляд Марченко давил на психику.
Отыскав наконец нужную ампулу, Мережковский задрал рукав Дилялова, дважды царапнул ему кожу предплечья и смочил это место препаратом. Марченко выглянул из-за спины доктора и раздраженно спросил:
– Что это вы делаете?
– Пробу.
– Какую еще пробу?
– На переносимость. Теперь нужно подождать минут десять, если все будет нормально, сделаем укол.
– Вот черт! Вы что, издеваетесь надо мной? – заорал Марченко.
– Но так положено, – попытался слабо возразить доктор. – Вдруг у него индивидуальная непереносимость на препарат, в этом случае могут возникнуть аллергические реакции или даже…
– Да чихал я на его аллергии! Почешется, в тюрьме для этого у него времени будет предостаточно! Мне нужно с ним как можно скорее поговорить, дело государственной важности! Вы что, не понимаете?
– П-понимаю…
– Ну так не чешитесь, а делайте все побыстрее! Позовете! – рявкнул полковник и, хлопнув дверью, вышел в коридор покурить.
Мережковский затравленно оглянулся в каюте и взялся рукой за сердце. Подобных нервных перегрузок он не испытывал уже давно.
Чтобы не злить Марченко еще больше, Аркадий Захарович не стал ждать положенных десяти минут. Едва убедившись, что нанесенный на царапины препарат не вызвал явных реакций, доктор сделал Дилялову внутривенную инъекцию.
К моменту возвращения полковника дыхание чеченца стало не таким глубоким, пульс участился, мелкие мышцы задергались.
– Он просыпается, – сказал Мережковский.
Марченко отстранил его, взял чеченца за грудки и как следует тряхнул:
– Подъем, Турист!
Дилялов что-то пробормотал, потом мотнул головой и открыл глаза. Еще через пару мгновений его взгляд стал осмысленным, а потом Руслан вдруг дернулся, попытавшись вскочить.
Впрочем, руки чеченца были связаны, так что полковник его легко удержал и тут же отвесил громкую оплеуху.
– Сидеть, волчара! Ты приплыл!
– Где я?.. – сдавленным голосом спросил Руслан.
– Где надо! – криво усмехнулся Марченко. – Короче, сейчас я включу диктофон, а ты мне сперва своими словами расскажешь, кто и с какой целью тебя прислал в Турцию. А потом я задам тебе уточняющие вопросы…