Человек из чужого времени

Каждое яркое событие, которое происходит в нашей жизни, мы воспринимаем по-разному. Это то, что вызывает восторг или удивление, на что мы надеемся, чего мы трепетно ожидаем, чего боимся и объяснить не можем, чего быть не должно, но оно случается. И тем не менее мы подсознательно готовы к таким всплескам в обыденной и размеренной жизни. Более того, по непонятному закону мы воспринимаем эти события как явления не слишком исключительные, но выделяющиеся на фоне всего остального. А все остальное – это наши будни. Именно они готовят нас к чему-то особенному, что должно произойти в нашей жизни, – к какому-то запоминающемуся эпизоду, к короткому и яркому всплеску, к переменам, к неповторимым событиям. И среди этих неповторимых событий есть нечто «из ряда вон» – такое событие, такое явление и такое понятие, как «целое событие». «Целое событие» – это процесс,

это система, это мир, это перемена. Мы еще сами не догадываемся, что с нами произошло, но оно, это самое «целое событие», словно пуля пронзает наши мозг, душу и сердце, и обратного пути уже нет. Она или остается внутри человека, убивая их наповал, отзываясь жуткой болью до самого конца существования сознания и плоти, или «проходит навылет», навсегда оставляя о себе яркое и ни с чем не сравнимое ощущение и воспоминание. Это взрыв, это шок, это удар молнии, это то, что в корне меняет череду будней и привычных ярких событий, меняет нашу жизнь. Мы понимаем произошедшее не умом, а чем-то иным, подсознательным. История пишется не буднями, а «целыми событиями», и если мы стали участником, свидетелем, очевидцем «целого события», значит, мы тоже попали в историю. Каков он, «путь в историю»? Об этом и идет речь в этой книге.

Эта книга – о любви. Это история двух людей, которые ничего заранее не просчитывали, ничего не выгадывали, принимали решения сразу и навсегда, делали все честно, искренне и от всей души, любили без оглядки и жили, как абсолютно нормальные люди в совершенно ненормальное время. У них были жуткие проблемы, их преследовали заманчивые соблазны. Их окружали невероятные опасности, но если есть настоящая любовь, то со всем можно справиться.

События происходят в короткий отрезок времени – в течение четырех месяцев. Это было то время, когда разом перемешалось плохое и хорошее, когда начался сумбур и неразбериха не только в огромной стране с «железобетонным порядком», но и в головах «правильных» людей, когда одни из них защищали чистоту человеческих отношений и настоящие чувства, а другие становились мародерами и подлецами. И не смотря ни на что, миром правила любовь. Такого яркого, честного и сильного чувства, как любовь, человек никогда больше не испытает в своей жизни. Более того, все иные чувства, события и восторги, потери и неудачи он уже будет сравнивать с чем угодно, но только не с любовью.

Любовь – это та энергия, которая питает собой окружающий мир, заряжает одно сердце от другого и помещает нашу жизнь в особое пространство красоты, добра, самопожертвования и наслаждения, ответственности и чистоты, противодействия злу и темным силам.

Наш мир несовершенен, и настоящая любовь в нем – скорее исключение, чем правило. И если она приходит, то озлобленному миру трудно принять ее и защитить. Чужая любовь вызывает зависть и желание разрушить ее… Все это невозможно повторить, ощутить заново, нельзя вычеркнуть из памяти, забыть навсегда.

Это время уже вошло в историю. Поэтому при всем невероятном стечении обстоятельств хронология событий выдержана с детальной точностью. Как человек абсолютно объективный, автор может сказать одно: все приключенческие, лирические и драматические события романа аккуратно положены им на то, что называется «летопись» или «реальная жизнь».

Да, и еще одна деталь. В этой книге нет того, что является неотъемлемой частью нашей жизни – иллюзий. В буднях мы сплошь и рядом живем с иллюзиями и иллюзионистами. Ведь иллюзия – это обман, который хочется воспринимать как правду. Верить в обман проще, чем поверить в чудо, в невозможное…

Михаил еще не очнулся, его глаза были закрыты, а тело словно отсутствовало, его как бы не существовало. И все же он был и всеми своими чувствами, всем своим существом ощущал жизнь. Это было нечто возбуждающее и тревожное. Это был стремительный полет. Он начался со вспышки в абсолютной темноте. В кромешной мгле Михаил ничего не различал, но непонятным образом чувствовал, что рвется куда-то к свету, на волю, в жизнь вне себя, преодолевая все вообразимые и невообразимые представления о скорости и здравом смысле. Бездна и небытие были отправной точкой его полета, мрачным тоннелем на пути к слабо мерцающему космическому пространству. Он не видел себя в этом полете, но точно знал, что всё это видят его закрытые глаза, а его отсутствующие тело и душа ощущают захватывающие чувства головокружительного путешествия в пространстве. Без всякого перехода, на той же умопомрачительной скорости он попал в мерцающий космос. Мимо проносились созвездия, отдельные звезды и их планеты. И наконец каким-то непостижимым образом он понял, что ворвался в Солнечную систему. Сквозь космическую пыль и метеориты он стремительно приближался все ближе и ближе к голубой планете, казавшейся ему необыкновенно родной, теплой и страстно любимой. Полет становился все быстрее и быстрее, он проходил все ниже и ниже, сквозь атмосферу, наперегонки с крылатой сверкающей серебром машиной,

идущей на посадку. Он устремился почти до самой земли – до птичьей стаи, разгоняя своей скоростью эскадрилью пернатых. Полет проходил уже над самыми крышами. Словно с трамплина, Михаил сорвался с крыш и плюхнулся в густую зелень огромных кладбищенских деревьев. Ломая ветви и срывая листья, он стремительно пронесся над могилами серого и унылого кладбища на Васильевском острове, и наконец все внезапно прервалось. Михаил ударился о гранитную плиту. Но ни страха, ни боли он не почувствовал. Полет прекратился. В ту же секунду Михаил увидел вспышку, зигзаг молнии, ее удар о гранитное надгробье и нечто шарообразное, светящееся голубоватым светом, ударившее его в лоб. Последнее, о чем он успел подумать, было ощущение бегства, преследования и неотвратимого финала.

Он внезапно очнулся. У него было странное ощущение – казалось, что его мозг был выключен на какое-то время, до поры до времени, словно невостребованный инструмент. И вот теперь он зачем-то вновь понадобился и его снова включили. На фоне столь глобального события такие несущественные понятия, как время и реальность, даже не пытались о себе заявлять. Память начала свой новый отсчет с того места, откуда сочла нужным. Мозг мгновенно опросил все вверенные ему системы и не обнаружил каких-либо опасных или подозрительных причин для беспокойства – все функционировало в обычном безупречном режиме. И все же Михаила не оставляла тревожная мысль, какое-то подспудное, необъяснимое ощущение. Неосознанно он понимал, что наступило «сегодня», хотя «вчера» еще не закончилось. Но и это не все. Мысль была не одна, она явилась с подружкой, настойчиво твердившей одну и ту же фразу: «Ты слишком долго был в бездействии». – «Сколько»? – мгновенно отреагировал мозг. «Этого никто не знает».

Так что же все-таки произошло? Что же это было такое – мгновение или огромное временное пространство? Кто? Как? Почему? Вопросы сыпались один за другим, как горох из прохудившегося мешка.

Михаил никак не мог вспомнить что-либо, связать какие-то события воедино, понять, что с ним приключилось. Кто и зачем отключал его мозг? Когда и при каких обстоятельствах это произошло? А может быть, все это – таинственное явление, не постижимое его умом?

У Михаила было ощущение упущенной важности того, что событие состоялось, а он при этом не присутствовал, хотя оно касалось именно его. Чтобы это выяснить, надо было сделать плавный переход от ощущений к осмыслению.

«Странно все это, – подумал Михаил. Огляделся по сторонам и увидел, что находится на кладбище. – Господи, – подумал он и перекрестился, – что за наваждение? Я – человек из элиты российского общества, представитель высшего света, всеми уважаемый статский советник министерства юстиции, дворянин… и не могу вспомнить, как оказался здесь, на старом Смоленском кладбище, среди могил и надгробий. Я знаю это место. Но почему именно у этого склепа?»

Это действительно было Смоленское кладбище. И то состояние, в котором пребывал Михаил, никак нельзя было назвать сном. Все что угодно – гипноз, наваждение, потеря памяти, но только не сон. Молодой человек отчетливо понял одно: он только что очнулся от забытья. И это произошло не потому, что он имел обыкновение почивать в экзотических местах уединения, и не потому, что был столь нетрезв, что сознание с омерзением покинуло его мозг в бессмысленной борьбе с тлетворным влиянием Бахуса. Михаил был непьющим человеком и не испытывал удовольствия от спиртного или потребности в нем. Это произошло по совершенно иной причине. На то была Всевышняя воля, которая в единое мгновение выключила его сознание из реальной жизни, и которая снова включила его, дав еще один шанс, начать жизнь с чистого листа, с какой-то новой, еще не написанной страницы.

После пережитого мгновенного ужаса в его сердце и душу ворвалось ничем не объяснимое чувство безвозвратной утраты чего-то самого дорогого и близкого и нестерпимое желание все осмыслить, понять и во всем разобраться. Что это было – мгновенная смерть и возвращение к жизни? Да. Отголосок роковой любови и полет страстно желанной мечты? Да. А может быть, это непостижимая тайна самой жизни? Конечно! Но никакие ответы не могли избавить Михаила от ощущения приключившейся с ним трагедии – трагедии человека, утратившего всякую связь с Землей и выброшенного в открытый космос. Радовало одно: он пока еще жив. Он еще не пытался осмыслить, чем все это закончится, и, кроме ожидания неотвратимо надвигающейся опасности и неминуемой смерти, ничего на ум ему не проходило.

Сумбур всеобщего и всеобъемлющего отчаяния, взорвавшего его мозг, вверг все его существо в оцепенение. Как долго он пребывал в этом состоянии, Михаил не знал, он просто почувствовал, что кто-то вновь бережно и осторожно запустил Богом данный механизм – его мозг и его сердце. Этот «некто» нежно поцеловал Михаила в лоб и заставил не спешавосстановить картину произошедшего. Этот «некто» хоть как-то, по-отечески успокоил его и немного взбодрил. Мы его не видим и не знаем, но всегда на него надеемся. За дело взялось природное аналитическое, интеллектуальное начало, которое методично, шаг за шагом стало восстанавливать логику происшедших событий.