Человек из грязи, нежности и света
Шрифт:
Тем не менее, и дядю Абрама, и Риту очень тревожило молчание продюсера.
Совсем немного покричав на них, он тут же замолчал, а значит, затаился, и что-то уже замышляет.
Только самые первые дни в шалаше привели их к состоянию легкой эйфории, но прошло немного времени, и они себя почувствовали плохо, что объяснялось отсутствием информации о самом продюсере.
– Если он больше думает, чем говорит, значит, он не совсем уверен в себе, – сделал предположение дядя Абрам.
– А по-моему, ему
В общем, они уже ждали от продюсера чего-то нехорошего, и предчувствие их не обмануло.
Невидимый конфликт начался в понедельник, когда они съели все запасы пищи в своем холодильнике и отправились на кухню за новой пищей, но все холодильники были пусты.
– Он хочет заморить нас голодом! – выразил первым свое негодование дядя Абрам.
– Ну и х*р с ним, будем голодать! – спокойно отреагировала Рита.
– А ты читала книгу Поля Брэгга «Чудо голодания»? – спросил дядя Абрам.
– А на х*ра, – улыбнулась Рита, – мне и одного Шизо достаточно!
– А кто такой Шизо?
– У меня такое чувство, что ты на зоне никогда не сидел, – с укором сказала Рита.
– Ах, да, штрафной изолятор, – вспомнил дядя Абрам, – и что же, ты там очень долго сидела?!
– Месяца три с перерывами, – похвасталась Рита, – за лесбиянство! Я там с одной подругой и скорешилась, и согрешила, я ей вместо мужа была!
А как только нас с ней застукают, так сразу в Шизо отправляют. И так несколько раз!
– Однако Шизо, это еще не совсем голодание, – заметил дядя Абрам.
– Ну, конечно, пайку черного хлеба дают, – согласилась Рита.
– Ну, что ж, давай, поголодаем, – согласился дядя Абрам.
Они набрали несколько пластиковых пакетов воды и опять скрылись в своем шалаше.
– Поль Брэгг советует во время голодания двигаться, а не отдыхать, – вспомнил дядя Абрам.
– Вот мы и будем заниматься сексом, – улыбнулась Рита, стаскивая с себя халат.
Чувство голода только усилило их взаимную притяженность и они быстро забылись в клубке своих чувственных тел.
– О, Господи, ведь ты же беременная, как же ты будешь голодать, – прошептал в отчаянье дядя Абрам, – тебе нельзя голодать!
– Да, я что-то об этом и не подумала, – кивнула головой Рита. Несмотря на свою легкомысленную натуру, она уже ощутила груз ответственности за своего будущего ребенка.
– Придется разобрать шалаш, – с сожалением вздохнул дядя Абрам.
– Делать нечего! – Рита стала унылой и безвольной, как впрочем, и он сам.
Они сдались очень быстро, и эта быстрота, с которой они сдались на милость невидимому маньяку – продюсеру, вызывала у них одинаковое чувство позора, как будто сдавшись на милость ему, они сразу сделались его рабами.
Продюсер до этого хищно наблюдавший за ними, не только развеселился, но и почувствовал себя их полновластным хозяином.
– Теперь вы мои рабы, – весьма самодовольно изрек он, – и будете делать все, что я захочу!
– И секс?! – истошно завопила Рита.
– И секс тоже!
– Вы не человек, – сказал дядя Абрам, прижимая к себе Риту. Они все еще оставались в шалаше, и продюсер мог пока только слышать их голоса.
– Не волнуйтесь! Завтра на вас снизойдет дух святой или очень прекрасное настроение! – захохотал продюсер, и тут же его хохот исчез.
– Наверное, опять что-то замышляет, – прошептала Рита.
– Ты права, – с сочувствием поглядел на нее дядя Абрам.
– Мне западло быть шестеркой, – повысила свой голос Рита.
– Но ты же загубишь ребенка! – заволновался дядя Абрам, но Рита тут же улыбнулась, приложив палец к губам и подмигнув ему.
– Ладно, я согласен, будем голодать, – улыбнулся дядя Абрам, – вода, в чистом виде тоже полезный продукт. Поль Брэгг ее назвал врачом природы.
– Молодец! – похвалила его Рита.
Дядя Абрам приложил свое ухо к ее животу и тихо заплакал, он уже слушал как их ребенок возится в ее утробе, а еще он думал, что их игра всего лишь жалкая уловка, которая ни к чему не приведет.
Весь следующий день они опять провели в шалаше.
Рита опять смеялась и чувствовала себя на удивление бодро.
Она так же, как и вчера, говорила, что ей западло быть шестеркой, а если ребенок погибнет, то это будет на совести продюсера.
Продюсер молчал, и это еще больше усугубляло общую картину их мучительного ожидания, и не менее мучительного голода.
– Эй, ты, тварь безмозглая! Если мой ребенок погибнет, то я подожгу всю твою блядскую квартиру! У меня зажигалка есть! – крикнула Рита, и тут же на них с потолка обрушились мощные потоки воды.
Они сорвали с их жалкого шалаша измазанные зеленкой простыни и даже порушили их мебель. Дядя Абрам с Ритой насквозь мокрые выскочили из шалаша.
– Я открываю вам дверь! – крикнул продюсер. Они кинулись к входной двери, но раскрыв ее, они очутились в большой зале, странно напоминающей интерьер средневекового замка.
Помимо мечей и рыцарских доспехов, висевших на стенах, и у камина, украшенного головой льва сверху, в котором горел огонь, их внимание привлек здоровенный дубовый стол, растянувшийся во всю длину залы, и заставленный множеством всевозможных яств.
Там стояло в хрустальных графинах какое-то легкое вино золотистого и ярко-красного цвета, на больших серебряных чашах разместились виноградные гроздья с плодами манго и авокадо, а на тарелках лежали запеченные в печке туши поросят и гусей.