Человек из пустыни
Шрифт:
Раданайт вздохнул, покачал головой.
— Хорошо, на первый раз прощаю. Но смотрите — я велю моей охране следить за вами. Если хоть один из вас притронется к спиртному, мне сразу же доложат, а я скажу вашим родителям. Всё понятно?
— Да, сэр, — ответил Дарган, обрадованный, что они так легко отделались.
— Понятно, сэр, — подтвердил Дейкин.
— Идите, — сказал Раданайт. И добавил, обращаясь к всё ещё сидевшему на дорожке Эсгину: — А ты, голубчик, останься, с тобой мне надо
Близнецов как ветром сдуло, а Эсгин сидел на дорожке, глядя на сверкающие сапоги своего облечённого властью старшего брата. Тот сказал:
— Посмотри на меня.
Эсгин поднял взгляд. Брови Раданайта уже не были сурово сдвинуты, он смотрел на Эсгина огорчённо и обеспокоенно.
— Ну, что с тобой? Почему ты не можешь встать? Тебе плохо?
— Я не знаю, сэр, — ответил Эсгин чуть слышно. — Ноги почему-то вдруг отказались мне служить.
Раданайт присел и всмотрелся в его глаза, взяв его за подбородок.
— Не так уж ты и пьян. Просто, видимо, слегка струсил. Так?
Эсгин закрыл глаза, чтобы проницательный взгляд премьер-министра Райвенна не резал его душу, как скальпель, но тот сказал:
— Нет, нет, смотри на меня, дружок. Что же с тобой делать? В таком состоянии тебе нельзя показываться на глаза отцу. Знаешь, пойдём-ка на балкон, подышим воздухом. Сегодня не холодно.
Он помог Эсгину подняться и крепко обнял его за талию, поддерживая.
— Ну, как? Можешь идти?
— Думаю, да, сэр, — кивнул Эсгин.
— Просто Раданайт, — улыбнулся премьер-министр Райвенн.
Он связался с охраной и потребовал свой плащ. Плащ ему принесли, после чего он отпустил охрану, наказав приглядывать за близнецами. Взяв Эсгина за руку, он повёл его на балкон. Рука у его была тёплая и сжимала руку Эсгина ласково, но крепко и властно, и Эсгин, повинуясь ей, шёл за Раданайтом туда, куда тот его вёл. Взгляду Эсгина открылся освещённый фонарями заснеженный сад и тёмное небо, а его голову тут же охватил бодрящий холод. Дыхание превращалось в белый туман, снег поблёскивал на парапете балкона, и Раданайт скатал из его шарик. Они стояли некоторое время молча, и Эсгин вдыхал холодный ночной воздух. Раданайт, бросив шарик вниз, отряхнув руку и глубоко вздохнув, проговорил с улыбкой:
— Весной пахнет. Чувствуешь?
— Да, сэр… то есть, Раданайт, — пробормотал Эсгин.
Раданайт долго смотрел на него с задумчивой улыбкой, потом погладил его пальцами по одной щеке, затем по второй.
— Как ты вырос, малыш, — сказал он. — Я тебя совсем не видел. Кажется, ещё вчера ты ходил пешком под стол и пачкал подгузники, а сейчас… Ты просто прелесть. Ты это знаешь?
Эсгин не знал, что сказать. Рука Раданайта обняла его за талию.
— Не скрою: я был не в восторге, когда отец взял в спутники Альмагира, и ещё меньше я обрадовался, когда у них вдобавок родился ребёнок. Сейчас я признаю: я был неправ, думая так. Ты очень славный… Мы с тобой могли бы стать ближе.
— Я был бы очень рад, — сказал Эсгин.
Раданайт заглянул ему в глаза, снова смутив его проницательным взглядом.
— Ты правда был бы этому рад?
— Да… Да, сэр… Раданайт, — пробормотал Эсгин.
— Ты меня совсем не знаешь, малыш, — проговорил Раданайт задумчиво, любуясь Эсгином со странной улыбкой. — Впрочем, можно попробовать узнать друг друга поближе. — Он достал из-за пазухи небольшую плоскую блестящую фляжку, открутил пробку и сделал глоток, потом протянул Эсгину. — Попробуй.
— А можно? — растерялся Эсгин.
— Не бойся, это не глинет, — усмехнулся Раданайт. — Это маиль. Мой любимый напиток. От него не пьянеешь, и в то же время чувствуешь райское блаженство. Тонкая штука.
Эсгин робко сделал глоток. Ничего подобного он никогда не пробовал: у напитка был удивительный, богатый и сложный вкус, который поразил Эсгина своей многогранностью.
— Нравится? — улыбнулся Раданайт.
— Да, — ответил Эсгин. — Можно ещё?
Раданайт кивнул, и Эсгин выпил ещё немного этого удивительного напитка. Раданайт взял у него фляжку и сам сделал глоток, а потом снова передал её Эсгину. Они несколько раз по очереди отпили из неё, а потом Раданайт спрятал её на место и с улыбкой сказал:
— Хватит, а то с непривычки головка закружится.
С Эсгином уже начало происходить что-то необычное. Ему стало тепло и радостно, по его жилам заструился праздник, а за спиной как будто выросли крылья. Хотелось взлететь к этому тёмному небу и закричать на весь мир, а что закричать — этого Эсгин и сам не знал. Лицо Раданайта приблизилось, и Эсгин, сам не понимая, зачем это делает, обнял его рукой за шею. Он чётко видел каждую его ресничку, от корня до кончика покрытую самонаносящейся тушью, его чёрные зрачки с загадочными искорками внутри, и его мудрый и ласковый взгляд согревал Эсгину сердце. Он вынул шпильки из волос Эсгина, и две тяжёлые косы свободно упали вниз, кончиками спускаясь ниже пояса.
— Детка, — проговорил Раданайт восхищённо. — Ты чудо!
Ещё никто не смотрел на Эсгина с таким искренним восторгом и нежностью, никто не говорил ему таких слов, и ему хотелось расплакаться. Раданайт трогал и поглаживал его косы.
— Кажется, мы с тобой как-то неуклюже поцеловались там, в гостиной, — проговорил он. — Плохо получилось… Но вполне можно всё исправить.
Лицо Раданайта стало ещё ближе, Эсгин почувствовал тепло его дыхания, а потом его губы оказались в тёплом плену, и он ощутил что-то влажное и щекотное, проскользнувшее к нему в рот. Одновременно он слабел и как будто куда-то проваливался, и у него замирало сердце. Что происходило? Кажется, они целовались, но не совсем так, как следовало братьям, пусть и только наполовину родным. Эсгин осознавал это, но ему не хотелось отталкивать Раданайта, а хотелось и дальше тонуть в этой щекотной, чуть шершавой и тёплой ласке.