Человек из «рамфоринха»
Шрифт:
– Есть еще эпизод, как агенты гуляют по ночному парку на фоне королевской пагоды… Включить? – спросил Эдди, но директор остановил его.
– Господа, важный вопрос, который может повлиять на стратегию нашего развития. К сожалению, отсутствует товарищ Ленинец, который наиболее плотно работал по этой проблеме. Но, в любом случае, здесь потребуется коллегиальный
– Юрий Владимирович, а в каких экономических сферах болезнь получила наибольшее распространение?
– Я бы не назвал их экстремальными – гражданская авиация, роботы-учителя средней школы, цивилизаторы и прочая миссионерская деятельность… Сейчас это уже не принципиально – появились очаги заражения даже среди фермеров-диетологов…
– Диетологов? – удивился тучный Заслонов-36.
– К сожалению. И кроме того, – директор сделал паузу и сложил ладони на уровне сердца, что означало высокую степень сопереживая и жертвенности, – проявляются симптомы социальной опасности! Возможно, вы уже видели на улицах парализованные фигуры с угрожающе поднятой рукой или ногой в замахе…
– А другая нога? Опорная нога профессионально согнута в колене? – прищурившись, поинтересовался Заза Слонидзе. Присутствующие заскрипели стульями, тревожно переглядываясь. Людей и так беспокоили рев полуночных мотоциклов, напоминающий ночные расстрелы, пронзительные утренние крики птиц и служителей ЖКХ, черные рамки некрологов в титрах фильмов ужасов и желтой прессе. А ведь директор рассказал далеко не все: в ряде случаев андроиды влияли на сознание лечивших их психиатров, некоторые врачи уволились и вели асоциальный образ жизни, двое ушло в монастыри, один ждал конца света по летоисчислению индейцев майя.
– Зачем ты складками на лбу мрачишь счастливую судьбу? – воскликнул кто-то, а Заза Слонидзе зловещим голосом начал рассказывать о том, как в детстве ему в Странном переулке, который мальчишки прозвали короче, встретились два арестанта в кандалах и с ними конвойные с автоматами. И как ему вдруг показалось, что его тоже могут заковать в кандалы…
– Однако, друзья, есть одно «но»! Точнее, средство спасения, – и директор победно сложил пальцы правой руки буквой «V». – Заслонов-76, мой заместитель по семьдесят шестому этажу, предложил программное средство, которое он назвал «неосознанная эвтаназия». В двух словах, НЭ в случае критического состояния здоровья андроида отключит его функционал и запустит процесс саморазрушения.
Напряжение в зале, казалось, пошло на спад, но неожиданно прозвучала ремарка со стороны Заслонова-Туйского:
– Юрий Владимирович, но для запуска программы НЭ потребуется законодательная инициатива.
– Понадобится. Это вопрос юридического управления.
– Знаете, я боюсь, что все выйдет гораздо сложнее. Лоббисты Ассоциации андроидов-аналитиков ААА встретят такой законопроект в штыки…
Заслонов-Туйский был прав, директор понимал это. Влиятельная ААА, сумевшая в последние годы объединить отраслевые кланы роботов-экспортеров, могла повлиять на голосование по любому вопросу. А в отношении охраны здоровья андроидов и подавно постарается сорвать обсуждение еще в нижней палате.
Тома с тревогой посмотрела на директора. Секретарь знала, как глава корпорации не любил выносить «сырые» вопросы на обсуждение, даже с учетом «узкого формата» конкретной встречи. Здесь была и ее вина – вопрос медицинского содержания напрямую не касался Заслонова-Туйского, да и назначили его недавно. Она сделала пометку.
Конец ознакомительного фрагмента.