Человек из Санкт-Петербурга
Шрифт:
– Продолжайте, – сказал Уолден.
– Я предложил начать переговоры касательно флота с Россией параллельно с нашими военными переговорами с Францией. Довольно долго они шли весьма вяло, но сейчас за них примутся всерьез. В Лондон прибывает молодой русский адмирал. Принц Алексей Андреевич Орлов.
– Алекс! – воскликнула Лидия.
Черчилль посмотрел на нее.
– Мне кажется, он доводится вам родственником, леди Уолден.
– Да, – сказала Лидия и по какой-то непонятной Уолдену причине вдруг смешалась. – Он сын моей старшей сестры, значит мне он... кузен?
– Племянник, – поправил Уолден.
– Я и не знала, что он стал адмиралом, – добавила Лидия. – Должно быть, получил повышение совсем недавно. – Она вновь выглядела сдержанной и спокойной, как всегда, и Уолден решил, что ее минутное волнение ему лишь причудилось. Известие о том, что Алекс прибудет в Лондон, обрадовало его: он симпатизировал этому молодому человеку. – Он слишком молод для таких полномочий, – сказала Лидия.
– Ему тридцать, – сказал Черчилль, обращаясь к Лидии, и Уолдену подумалось, что и сам Черчилль в свои сорок был слишком молод, чтобы отвечать за весь королевский флот. На лице же Черчилля было написано: «Мир принадлежит блестящим молодым людям вроде меня и Орлова».
Но и я тебе для чего-то нужен, промелькнуло в голове у Уолдена.
– Кроме того, продолжал Черчилль, – по отцовской линии, линии покойного князя, он племянник царя, и – что еще более важно – он один из немногих людей, помимо Распутина, которого царь любит и кому доверяет. Если кто-либо в российском флоте и может перетянуть царя на нашу строну, то это Орлов.
– А какова моя роль во всем этом, – задал Уолден вопрос, все время вертевшийся у него в голове.
– Я хочу, чтобы на этих переговорах вы представляли Англию и хочу, чтобы вы принесли мне на блюдечке Россию.
Этот парень никак не мог удержаться от театральщины, подумал про себя Уолден.
– Вы хотите, чтобы Алекс и я вели бы переговоры о военном союзе Англии и России?
– Да.
Уолден сразу же понял, какой многотрудной, сложной, но и в высшей степени достойной окажется эта задача. Он постарался скрыть волнение и остался сидеть, хотя ему так и хотелось вскочить и зашагать по комнате.
А Черчилль продолжал.
– Вы лично знакомы с царем. Знаете Россию и бегло говорите по-русски. Через свой брак являетесь Орлову дядей. Однажды вы уже убедили царя встать на сторону Англии, а не Германии – в 1906 году, когда ваше вмешательство предотвратило подписание Договора в Борках. – Черчилль помолчал. – Тем не менее, вы не были нашим первым кандидатом на роль представителя Великобритании в этих переговорах. То, что происходит сейчас в Вестминстере...
– Да, да, – Уолдену не хотелось начинать обсуждать это. – Однако, вы по какой-то причине передумали.
– Короче говоря, вас предпочел царь. Такое впечатление, будто вы единственный англичанин, которому он вообще доверяет. Во всяком случае, он послал телеграмму своему кузену, королю Георгу Пятому, с непременным пожеланием, чтобы Орлов имел дело именно с вами.
Уолден представил себе весь тот ужас, охвативший стан радикалов, когда те узнали, что им придется привлечь к столь секретному плану реакционного старика пэра из лагеря Тори.
– Наверное, вы пришли в ужас, – сказал он.
– Вовсе нет. Относительно внешней политики наши взгляды не так уж расходятся. И я всегда считал, что разногласия по поводу внутренних дел не должны служить поводом для того, чтобы ваши способности не использовались бы во благо правительства Его Величества.
Теперь он решил прибегнуть к лести, подумал Уолден. Я им нужен, во что бы то ни стало. А вслух добавил:
– А как же сохранить все это в тайне?
– Это будет выглядеть как светский визит. Если вы согласны, то Орлов останется у вас на весь лондонский сезон. Вы представите его в свете. Ваша дочь, кажется, в этом году дебютирует, неправда ли? – Он взглянул на Лидию.
– Это так, – ответила она.
– Значит, вы в любом случае будете много выезжать. Орлов холост, и, как вам известно, он завидный жених, так что мы сможем распространить слухи, что он ищет жену-англичанку. Впрочем, он и в самом деле может найти таковую.
– Прекрасная мысль. – Неожиданно Уолден поймал себя на том, что он получает от всего этого удовольствие. Он уже выполнял функции полуофициального дипломата при правительствах консерваторов Солсбери и Бальфура, но в последние восемь лет не принимал никакого участия во внешнеполитических делах. Теперь же ему предоставлялась возможность вновь вернуться на сцену, и он начал вспоминать, каким захватывающим и увлекательным было это занятие: секретность, азарт переговоров, столкновения характеров, осторожное применение методов убеждения и угроз, вплоть до угрозы войны. Как ему помнилось, с русскими нелегко было иметь дело – они частенько бывали капризны, упрямы и заносчивы. Но с Алексом можно будет справиться. Когда Уолден женился на Лидии, Алекс присутствовал на бракосочетании, такой десятилетний мальчуган в матросском костюмчике, а позднее он провел пару лет в университете в Оксфорде и на каникулы приезжал в имение Уолденов. Отец мальчика умер, и Уолден уделял ему гораздо больше времени, чем обычно уделял бы подростку, но зато был вознагражден дружбой с юным пытливым умом.
Все это являлось превосходной основой для ведения переговоров. Может быть, мне действительно удастся добиться успеха, подумал Уолден. Вот это будет триумф!
– Должен ли я сделать вывод, что вы согласны? – спросил Черчилль.
– Конечно, – ответил Уолден.
Лидия поднялась.
– Нет, не вставайте, – сказала она, когда мужчины поднялись вместе с ней. – Я вас покину, вы сможете спокойно поговорить о политике. Вы останетесь на обед, мистер Черчилль?
– К сожалению, у меня деловая встреча в Лондоне.
– Тогда я с вами прощаюсь. – Она пожала ему руку.
Она вышла из восьмиугольного зала-гостиной, где они обычно пили чай, прошла через большой зал в маленький, а оттуда в цветник. В это же самое время один из младших садовников, имени которого Лидия не знала, вошел туда из сада с охапкой розовых и желтых тюльпанов, предназначенных для украшения обеденного стола. Одной из вещей, что нравились Лидии в английской жизни и в поместье Уолденов особенно, было обилие цветов, она всегда распоряжалась, чтобы их срезали свежими каждое утро и вечер, даже зимой, когда их приходилось выращивать в оранжереях.
Садовник дотронулся до своей фуражки – снимать ее он не был обязан, если только к нему не обращались, ведь комната-цветник формально считалась частью сада, – положил цветы на мраморный столик и вышел. Лидия села, вдыхая прохладный, напоенный ароматами, воздух. Это было подходящее место, чтобы прийти в себя, а разговор о Санкт-Петербурге выбил ее из колеи. Она вспомнила Алексея Андреевича совсем маленьким, хорошеньким мальчиком на своей свадьбе, и вспомнила, что этот день был самым несчастным днем ее жизни.