Человек, изменивший лицо
Шрифт:
— Что, если ей дать десять процентов?
— Из своей доли — пожалуйста. Это никого не касается. А какого черта ей вообще надо от тебя?
— Не знаю. Спрошу как-нибудь.
— Вы же все равно собирались треть взять себе, а две трети оставить четверым мужикам. Так что разницы почти никакой. Свою часть получите.
— Вроде бы так, но все-таки посоветуюсь с Алмой, — проговорил Ским с сомнением.
— Советуйся хоть с самим дьяволом, только отвечай сразу — да или нет.
Ясно было, что Ским взволнован. Он нетерпеливо поглядывал на пустой стакан. Наконец отозвался:
— Хорошо, Паркер. Пусть будет по-вашему.
— Дай взглянуть на карту. За основу возьмем Ньюарк. Там есть бар
— Заметано, — сказал Ским и подошел к кровати. — Рад иметь дело с вами. Сейчас пошлю дружкам записку, что обойдемся без них.
—О'кей.
— А что вы собираетесь делать сегодня?
— Надо уладить кое-какие дела. Человечка два в Балтиморе должны мне тысчонки три.
— Послушайте, надо ли, чтобы Ганди был со мной в баре? Пусть придет.
— Рад работать с вами, Паркер.
— Итак, в следующий понедельник в десять ноль-ноль, в “Грин Роуз”.
Глава 4
Через реку от Цинциннати, в штате Огайо — город Ньюпорт. Паркер сел в автобус и поехал в публичный дом. Сам Цинциннати — городок чистенький, и поэтому его граждане, стремящиеся в злачные места, отправляются в порочный Ньюпорт.
Паркер оказался в Ньюпорте примерно к половине двенадцатого. Часа через два он нашел то, что искал: какой-то изрядно выпивший мужчина, едва держась на ногах, пытался ключом открыть дверцу автомобиля. Это был кремовый “форд” с номерами Огайо. Поблизости не было ни души. Паркер подошел, взял пьяницу под руку и сильно ударил ему поддых. Человек даже не смог вскрикнуть. Паркер выхватил у него ключи от машины. Бедняга молча свалился на асфальт. Паркер открыл дверцу автомобиля и нажал на газ. Он проскочил мост и очутился в Цинциннати, где припарковался около железнодорожной станции. Там из камеры хранения он взял чемодан и кейс и вернулся в автомобиль. Теперь его путь лежал на север, через город в сторону Питтсбурга. Был четверг, три часа дня. Только в понедельник к вечеру ему надо было вернуться в Нью-Джерси с уже обдуманным планом действий. Если все будет так, как обещал Ским, значит — порядок. В противном случае, ему, Скиму, долго придется ждать его в “Грин Роуз”.
Почти за семь часов Паркер покрыл путь в триста миль между Цинциннати и Питгсбургом. Не желая заедать в город, он объехал его по кольцевой. Только после десяти Паркер разыскал мотель и обосновался в нем. Он проспал весь день. Под вечер, встав, принял душ, побрился, оделся, прямо на кровати отсчитал три тысячи долларов и снова запер кейс. Деньги ему были во как нужны — поэтому-то он и решил взяться за такое дело. Он спрятал три тысячи в чемодан и отнес вещи к дверям мотеля.
Хозяин заведения, коротенький лысый толстячок, сидел за столом Костюм на нем был помятый, белая рубашка обтрепана, галстук жеваный. Вокруг рта залегли морщины. Он всегда очень сердился, когда кто-нибудь из постояльцев заговаривал с ним. Коротышка был один, когда Паркер спустился из номера. Поставив кейс на стол, Паркер обратился к хозяину:
— Хотите заработать полтысячи?
Тот сердито глянул на гостя и громко взвизгнул:
— Убирайся к черту!
Паркер, не торопясь, закурил и бросил непотушенную спичку на прилавок. Хозяин испуганно вскрикнул и сбросил горящую спичку.
— В один из ближайших дней кто-нибудь продырявит вам башку, — спокойно произнес Паркер.
— Тебе было сказано: проваливай отсюда! Ты кто такой, чтобы выставлять мне условия?
— Полтысячи. И расписку могу дать, — сказал Паркер. Толстяк поднялся, бросил взгляд на телефон на стене, потом посмотрел на пришельца.
— Хочешь втянуть меня в преступление? Я в таких делах не участвую.
Паркер открыл кейс.
— Видишь? Пять тысяч. И деньги чистые. Хотел бы их припрятать куда-нибудь в безопасное место. Если попридержишь их для меня, получишь хорошее вознаграждение.
— Пять сотен? Подумаешь, сумма! Что с ними сделаешь? Мне нужно побольше. А из-за такой мелочи можно испортить всю остальную жизнь себе, — проговорил презрительно хозяин.
— Так возьмешь полтысячи?
— Ладно. Но если появится полиция, я им сразу же отдам ваши деньги. Не садиться же в тюрьму из-за пяти сотен. Пять тысяч — это было бы другое дело.
— Я сказал тебе: деньги чистые. Толстяк посмотрел на банкноты.
— Сколько времени держать их? Паркер пожал плечами.
— Может, неделю, а может — год.
— А если меня обворуют? Гость растянул губы в улыбке:
— Вот уж не думаю...
— Не знаю прямо, что и делать. А почему бы не положить их в банк? — спросил хозяин.
— Не люблю банки. Толстяк со вздохом кивнул.
— Ладно, давай расписку.
Паркер снова полез в кейс, отсчитал 500 долларов и положил их на стол. Потом передал кейс хозяину.
— Как-нибудь вернусь за ним.
Он вернулся в номер, взял чемодан, погрузил его в “форд” и отбыл.
Далеко за полночь он прибыл в Нью-Джерси. Дальше путь его лежал в Ньюарк. По дороге он сделал две остановки. Первую — для того, чтобы с помощью отвертки снять номера Нью-Джерси с какого-то старого “доджа”. Вторую, чтобы острой бритвой отлепить штрафную наклейку с ветрового стекла с чьей-то машины, припаркованной на безлюдной улице. Потом он вернулся к “форду” и двинулся в Ньюарк. Он менял на машине наклейки городов, номера, раскатывал по разным дорогам то на юг, то на север, и, наконец, остановился в мотеле в Линдене. Там, выпросив у хозяйки гуммиарабик, он заклеил штрафную наклейку на своем “форде” и отправился спать.
Глава 5
Сидя за стойкой с чашечкой кофе, Паркер пытался догадаться, какая из официанток — Алма. Ресторанчик был полон — наступило полуденное время, да еще суббота. Официантки сновали, как заведенные. Паркер следил за каждой из четырех женщин. Одна из них — пухленькая, синеглазая, с наколкой в светлых волосах — напоминала пышный распускающийся бутон. Другая, наоборот, худая, даже изможденная, с редкими седыми волосами и тонкими, страдальчески изогнутыми губами. Дома у нее, наверное, дочь-подросток, а может, двое детей, муж уже лет десять как сбежал. Третья — типичная немецкая барменша, со злыми глазами, толстыми лапами и въевшейся привычкой швырять тарелки на стол. У четвертой было нескладное, какое-то по-лошадиному вытянутое лицо, но она, как ни странно, нравилась посетителям — к ней обращались чаще всего. Особа была явно легкого поведения.
Паркер продолжал издать каждую из официанток.
Цветущая блондинка вполне могла бы продаться за деньги, но если бы это была Алма, она предложила бы Скиму какой-нибудь более сложный план. Изъеденная жизнью особа не стала бы связываться со Скимом: он слишком напоминал бы ей бывшего супруга. А вот барменша-“немка”, наверное, и есть Алма. Алма прошла мимо него, в белой шуршащей блузке и переднике из нейлона, подошла к столику и поставила три чашки с кофе. Паркер следил за ней, нахмурившись, стараясь не обнаруживать пристального внимания. Ей было около тридцати, коротко стриженные светло-каштановые волосы образовывали венчик вокруг головы. Глаза с мрачной злобой устремлены на мир. Мощная фигура, с широкими бедрами, полной грудью и толстыми ногами — все крепкое, основательное. Двойной подбородок, толстый нос... и неожиданно красивый рот, который, впрочем, терял всякую прелесть из-за общей нескладности женщины.