Человек как животное
Шрифт:
Эндорфины генерируются в гипофизе и гипоталамусе и отвечают за чувство радости, кайфа, счастья, полета. Открыты эти вещества были не так уж давно, в семидесятых годах ХХ века, когда ученые стали исследовать проблемы обезболивания. Выяснилось, что организм сам умеет вырабатывать вещества, родственные морфинам, которые реагируют с опиатными рецепторами мозга. Собственно говоря, опиум, морфий и им подобные наркотики только потому и воздействуют на человека, что в его организме существуют схожие вещества и рецепторы для их восприятия.
Эндогенные наркотики, то есть вырабатываемые самим организмом в качестве природного поощрения за правильное поведение, назвали эндорфинами, соединив два слова: «эндогенные» и «морфины». Эндорфины обладают сильным обезболивающим, противошоковым и антистрессовым эффектом, вызывают состояние эйфории… в общем, их не зря называют гормонами радости.
Вырабатываются эти гормоны не только во время секса или смеха, но и при беге, так что люди, которые подсели на бег, фактически являются эндогенными наркоманами. Бегают они потому, что после пробежки торчат от выработанных организмом эндогенных опиатов.
Эндорфины не только приятны, но и полезны, поскольку ускоряют все процессы выздоровления. Собственно говоря, медициной давно было замечено, что при хорошем настроении люди выздоравливают быстрее. Поэтому терапия юмором не такая уж бесполезная вещь, как может показаться.
Кстати, возьмите на заметку — люди, генетически не склонные к наркомании (в любой ее форме — героиновой, алкогольной и пр.), не склонны и к всеохватной, безумно страстной любви. Их любовь такая из себя спокойненькая. Я бы даже сказал — цивилизованная. Везунчики!.. Такие и живут в браке всю жизнь. То есть для крепости брака любовная болезнь должна быть не острой, а хронической.
Третье вещество любви — дофамин — отвечает за животную удовлетворенность. Дофамин тоже является той конфеткой, которую получает медведь за правильно исполненный трюк. Медведь в этой аллегории наш организм, а дрессировщик — сама природа. Дофамин играет огромную роль в процессе обучения, вырабатывается в больших количествах во время найденных удачных решений или при получении любого другого полезного опыта — как награда. Он активно выделяется для закрепления первичных любовных переживаний. Фиксаж любви, говоря языком фотографов ХХ века.
А вот «проявлением» любви, используя ту же фотографическую терминологию, занимается такое вещество, как фенилэтиламин. В описании любовного стола на четырех ножках я это соединение не упомянул, поскольку фенилэтиламин является прекурсором для других нейромедиаторов, то есть сырьем для их производства в организме. Вещество это живет не долго, быстро разрушаясь.
Тем не менее это не помешало американскому психиатру М. Либовицу выстроить целую теорию о влиянии фенилэтиламина на процесс формирования любви. Этот доктор, увлеченный последними открытиями в области нейрохимии, даже разработал на основе своей гипотезы медикаментозную терапию любви. Кому-то это может показаться странным — зачем лечить любовь? Если любовь приносит радость, то не нужно, конечно. Но дело в том, что радость она приносит как раз не всегда. Есть любовь, которая мешает, — безответная любовь, например. Есть ситуации разрыва, когда муж уходит, а жена остается одна в депрессии. Вот за такие случаи и брался Либовиц, теория которого как раз основывается на роли фенилэтиламина в формировании психической привязанности.
По Либовицу, возникновение первичного чувства любви сопровождается фенилэтиламиновой вспышкой в организме. Дело в том, что в периоде становления любви есть две отчетливо различимые стадии — «проявления» и «фиксации». То есть возникновение первичной влюбленности с последующим ее переходом в стадию глубокой привязанности. Первая фаза характеризуется растормаживанием психики, активным поисковым поведением. В этот период «зеленой» любви особи еще плохо знакомы друг с другом, поэтому друг друга идеализируют. Иными словами, природа словно ослепляет их, заставляя закрыть глаза на недостатки друг друга, чтобы они не мешали формированию психологического каната, который их свяжет. Биохимически этот период можно назвать фенилэтиламиновым. Организм «заводится», активно впрыскивая в камеру сгорания легкие фракции прекурсоров и пуская снопы искр.
С клинической точки зрения этот период очень напоминает манию. Мания — вид психического расстройства, которое отличается возбуждением, а также перепадами настроения — эйфорическими вспышками с последующим эмоциональным дауном; при этом анализ мочи показывает нарушения метаболизма в виде резкого увеличения секреции фенилэтиламинов. И в самом деле сумасшедшее поведение молодого влюбленного со всеми его сумасбродстами напоминает поведение зацикленного на чем-то маньяка. Так что люди, утверждающие, будто любовь — это болезнь, не так уж и не правы.
Вторая стадия болезни, пришедшая на смену первой, — это уже зрелая зависимость. Причем, поскольку она сопровождается выбросом эндогенных наркотиков опиоидной группы, разрыв с предметом любви вызывает самую настоящую ломку. Причем страдания от абстиненции могут быть для любовного наркомана весьма и весьма мучительными, в особо острых случаях приводя к депрессии, плохому самочувствию. Порой влюбленный, лишенный предмета своей любви, на вид которого организм уже имеет условный рефлекс по выработке эндорфинов, пытается снять ломку алкоголем, поскольку алкоголь способствует выработке эндорфинов.
Если провести небольшой эксперимент — на время лишенному предмета своей любви этот предмет внезапно предоставить, — радость испытуемого и состояние его эйфории будет сильно превышать обычное, получаемое ранее при каждодневном приеме. То же самое происходит с заядлым морфинистом, которого на время лишили наркотика, а потом предоставили обычную дозу. Дело в том, что после периода абстиненции опиатные рецепторы реагируют сильнее.
Поскольку природа половую любовь сгондобила из материнской, используя те же «узлы» и «детали», детско-материнская любовь имеет аналогичную опиатно-наркотическую природу. Чтобы доказать это, детеныша обезьяны отнимали от матери, вызывая у обоих животных тяжкий стресс. Этот стресс настолько силен, что может вызвать у малыша задержку в развитии. А также полнейшую прострацию или сильную подавленность, тревожное волнение, отказ от приема пищи — в общем, типичные симптомы абстиненции. Излечить его в такой ситуации может только искусственное введение в организм веществ опиатной группы взамен тех эндогеных опиатов которые перестали вырабатываться после разрывом связи с матерью.
Аналогичного эффекта (прострации и пр.) можно добиться даже не отнимая ребенка от матери, а просто вколов ему налоксон — антагонист опиатов, который блокирует опиатные рецепторы, не давая им воспринимать эндорфины. Но про лишение детей родителей мы еще поговорим чуть ниже, а сейчас вернемся к любви половой. И покончим с ней!..
Так как природа половой любви имеет наркотический характер, для нее характерно все то же, что и для наркомании. Например, эффект привыкания. Механизм затухания любви чисто биохимический — рецепторы, располагающиеся на клеточной мембране и химически реагирующие на молекулы опиатов (эндогенных или экзогенных, без разницы), постепенно «садятся», адаптируются, теряют чувствительность и начинают реагировать на раздражитель все хуже и хуже. Наркоман в ответ на это просто увеличивает дозу — до тех пор, пока не загонит себя в могилу. А влюбленный увеличить дозу не может: он сидит на эндогенных наркотиках, и организм не в состоянии их производить в неограниченных масштабах — уж сколько может, столько и выдает, не обессудьте. Он же себе не враг, чтобы загонять себя в могилу!