Человек как животное
Шрифт:
Это настолько необходимо, что в мозгу появился даже целый отдел, который специализируется на распознавании лиц и только лиц. По всей видимости, он есть не только у нас, а, видимо, у всех стадных животных. У человека этим занимается особая зона на веретеновидной извилине (fusiform gyrus).
В 2013 году биологи из Университета Хельсинки анализировали восприятие лиц и морд собаками. Выяснилось, что собаки воспринимают лица в точности как люди. Если человеку показать на фото лицо другого человека, он сразу смотрит в глаза, анализируя — знакомый это или незнакомый, в каком эмоциональном состоянии находится. А если предъявить то же лицо перевернутым, то есть в таком положении, при котором лица в природе не встречаются, человек начинает осмотр фото как любого другого предмета — просто сканируя его глазами.
Так же поступают и собаки. При предъявлении фотографий человеческих лиц и собачьих морд в нормальном положении псы сразу начинают смотреть в глаза, стараясь узнать, а кто это изображен: уж не любимый ли хозяин — и в каком состоянии. Если же фото перевернуть, собака начинает рассматривать его как обычный предмет — сканируя глазами изображение.
Подойдите к ребенку и улыбнитесь. Он непроизвольно улыбнется в ответ. Глядя ему в глаза, начните медленно корчить рожи, вытягивая лицо, складывая губы трубочкой, поднимая или опуская брови. Лицо ребенка непроизвольно начнет повторять ваши гримасы. Дети в этом смысле — сущий клад. Они отражают превосходно!
Без взаимопонимания нет коммуникации, без коммуникации нет экономики. А биохимическая основа коммуникации — тот самый окситоцин. Центр нейроэкономических (название-то какое!) исследований в Калифорнии провел серию экспериментов по влиянию указанного гормона на экономическое поведение людей.
Эксперименты заключались в получении и передаче денег на определенных условиях. При этом у испытуемых все время брали кровь из вены для замера уровня окситоцина и еще десятка гормонов, но при денежных обменах значимые всплески давал только окситоцин.
Опыт представлял собой аттракцион неслыханной щедрости, в котором участвовали пары людей и суммы от 10 до 1000 долларов. Человеку давались деньги и предлагалось отдать все, или часть, или ничего другому человеку — с условием, что у того на счету сумма утроится. То есть если вам подарили 100 долларов и вы 50 отдали второму участнику эксперимента, у него на счету возникнет 150$. Учитывая, что он также получил перед началом игры стольник, у него на счету теперь лежало 250$. Приятно!
Теперь и второй участник мог, если хотел, что-то пожертвовать первому. Правда, он при этом уже только терял. Тем не менее, 95% людей отвечали щедростью на щедрость. А биохимически это выглядело так: при получении человеком денег его охватывала радость, а уровень выделяемого окситоцина был прямо пропорционален полученной сумме. Равно как и деньги, выделяемые им в обратку, напрямую зависели от уровня этого гормона. Отражение… Причем, что интересно, назальное (через нос) введение окситоцина в организм в этом эксперименте повысило «деньгоотдачу» — люди стали жертвовать партнеру больше.
Взаимовыгодный обмен вшит в нашу биологию. Ты мне — я тебе. А если в дом приходят комиссары в пыльных шлемах и требуют зерно на нужды мирового коммунизма, окситоцин отчего-то не вырабатывается. И даже напротив — зашкаливает адреналин. Хочется распороть коммунячье брюхо и набить зерном. Как порой и поступали с продотрядовцами сострадательные русские крестьяне.
Кстати, о сострадании… За него тоже отвечает окситоцин, потому что он отвечает за эмоциональное отзеркаливание. Если людям показать душещипательный ролик, как это делали в вышеуказанной лаборатории, хищно подкрадываясь к ним со шприцом для забора крови, то анализ этой крови также покажет повышенный уровень окситоцина. Причем чем сострадательнее человек, тем больше вещества он нарабатывает.
Эмпатия, то бишь сочувственное взаимопонимание, есть основной каркас той естественной, инстинктивной животной морали, на которой потом строятся общество и экономика.
Впрочем, мы знаем, что общество строится не только на любви, но и на ненависти. Люди не только любят и милосердствуют, но и убивают и жадничают. Это второй контур, на котором строятся отношения. Химически он выглядит как главный половой гормон — тестостерон, который является антагонистом окситоцина. Где-то рядом с ним выстраивает свои закономерности адреналин — гормон стресса.
Те же исследователи проводили эксперименты с введением тестостерона в кровь испытуемых. И тогда в результатах заметно росли эгоистические показатели и снижались кооперативные. Больше тестостерона — больше агрессии и меньше сочувствия. Здесь прямая зависимость.
А вот адреналин дал нелинейную зависимость. При небольшом выбросе адреналина, то есть при слабом или среднем стрессе, одновременно растет и уровень окситоцина, что понятно: порой опасность легче преодолевать сообща, кооперативно взаимодействуя и понимая друг друга, — зря, что ли, мы стадные животные?!. Кроме того, стресс может быть вызван чужими слезами — значит, плачущему нужно помочь, а для этого посочувствовать, иначе внутреннего побуждения помогать не будет. С другой стороны, помочь можно, только если есть ресурсы для помощи. Однако ресурсов может не быть, а ситуация настолько опасна и тяжела, что тут уже не до помощи — самому бы спастись. Поэтому при сильном уровне стресса и мощном адреналиновом залпе окситоцин вырабатываться перестает. Тут уже взаимопонимание и сочувствие ни к чему, поскольку включается режим индивидуального спасения, когда на всех остальных плевать.
Это, кстати, общесистемная вещь. При низких кризисных уровнях в системе происходит сплочение элементов. При высоком — система разваливается на составляющие. Посмотрев по эволюционной лестнице налево и вниз, мы увидим, например, камень, который какое-то время сопротивляется давлению всеми атомами своей кристаллической решетки, сцепленными друг с другом, а потом разлетается на осколки… Посмотрев вдоль эволюционной траектории направо и вверх, мы увидим общества — социальные организмы. В которых кризис, будь то война или внутренние неурядицы, сначала вызывают сплочение и желание противостоять агрессивному фактору, а потом — государственную дезинтеграфию, потерю суверенитета и распад на осколки.
И мы, как скопище клеток, стоящее посредине между камнем и цивилизацией, не исключение. Легкий стресс встряхивает организм и закаляет его, тяжелый убивает. Легкий голод мобилизует и координирует работу органов, нормализуя обмен веществ и оздоровляя организм в целом. Катастрофический голод приводит к тому, что органы внутри организма начинают конкурировать другом с другом за малую толику энергии.
Зато в обычной штатной обстановке, если ресурсов хватает себе и семье, мы готовы пожертвовать и в пользу посторонних. Мы любим и кормим собаку, а будет голод — сожрем.
Так работает наша внутренняя биохимия. И основанная на ней экономика, как способ жизни цивилизации. Читателю уже известно, что по мере роста комфорта, уровня технологий, повышения безопасности жизни и уплотнения населения мы все больше и больше становились окситоциновой цивилизацией, а не тестостероновой. Отсюда и половая конвергенция — обабливание мужчин и омужичивание женщин. Жаль только, что с потерей «тестостероновости» наша цивилизация теряет хватку и сметку, которые находятся в прямой от тестостерона зависимости.