Шрифт:
Писк становился все сильнее, все продолжительнее…
…
…
…
Что случилось со мной? Кто я?
…
…
…
Я открыл глаза, протер их. Ах да, точно, мы же пришли в кафе. Я попытался помочь своей девушке снять куртку. Она не обратила на это никакого внимания и всё сделала сама. Я осмотрелся вокруг и обратил внимание на чуть улыбающегося администратора зала. Я попытался успокоить себя тем, что мы с ним не знакомы, так что мне должно быть все равно.
Моя девушка села за стол, как и остальные девять человек. Мне стула не досталось. Я подошел к официантке и спросил можно ли мне взять свободный стул у другого столика. Та ответила, что только с разрешения гостей. Зал переполнялся людьми. Первые мне отказали, вторые нагрубили.
– Ты скоро? – крикнул мне именинник, он же мой лучший друг детства.
Я попросил его подойти жестом. Когда тот подошел, я сказал: «какая-то чушь, нигде не могу найти свободный стул, можешь помочь?».
Он молча взял стул рядом со столом администратора и посадил меня на него. Стыд и давящее ощущение неловкости, точно наручники, сковали мое тело.
– Наконец-то, – сказал кто-то за нашим столом.
Время тостов. Первый тост за именинником. Выпили за присутствующих. Второй тост за нами. Выпили за именинника. Спустя некоторое время, настал мой черед что-то сказать. Волнительное ощущение. Начал говорить, но нужные слова вылетали из головы, речь получалась отрывистой. Когда я договорил, все похлопали, на душе стало легче.
Моя девушка пила по половине рюмки каждый тост. Мне это нравилось. Моя мама так же делает на вечеринках или праздниках, чтобы не напиваться.
Единственный, с кем была знакома моя любовь – мой второй лучший друг, сидящий перед ней. После первого знакомства с ним она призналась мне, что он показался ей довольно странным: манера общения, обсуждение аморальных тем и глупые шутки. А мне всегда было смешно. Противоположности притягиваются.
Выпили еще по рюмке и доели еду и направились в бар, который находился в полукилометре от места, где мы сидели. Когда мы туда подошли, именинник попросил сбегать меня в ближайший магазин и купить всем сигарет. Я переглянулся с девушкой, сказал:
– Прости, не оставлять же всех, без сигарет.
– А никто другой не может сходить?
– Да, какая разница? Мне не сложно.
И я побежал, чтобы меня не ждали второй раз. Купил всем сигареты, себе забыл.
Через 10 минут вернулся ко входу в бар. Компания общалась между собой. Я раздал сигареты. Прежде, чем зайти внутрь, мы покурили. Курили все, кроме моей второй половинки.
На улице дул холодный ветер, а гул машин заглушал разговоры. Я посмотрел на свое солнце, и на ее лице отчетливо читалось «когда они уже докурят, и мы зайдем в тепло». Я тоже так подумал, когда все достали по второй.
Зайдя в вестибюль, я твердо решил, в этот раз без раздумий, поухаживать за моей зайкой. Вот только фразу «можно тебе помочь?», она не услышала, и снять куртку помог ей рядом стоящий охранник. Боже.
Компания зашла в бар и села за забронированный столик. Музыка звучала так, что никого не было слышно, даже собеседника, находящегося от тебя на расстоянии согнутой руки. Оно и понятно, такие заведения созданы не для того, чтобы душевно пообщаться в спокойной обстановке. Скорее для того, чтобы пить и танцевать. Разговоры всегда можно оставить на потом. Моя девушка спросила меня, люблю ли я танцевать. На самом деле не люблю, но ей я кивнул в знак согласия.
Наш стол был большой, деревянный. Свет в баре был приглушенный, темный. Поэтому отчетливо распознать, что происходит вокруг сложно. Единственным освещением был дискошар, в свете которого виднелись воздушные шары, упершиеся в потолок.
– Смотри, какие красивые, – сказал я любимой.
– Угу.
Я ощутил неловкое молчание между нами.
– Тебе все нравится?
– Да, нормально.
– Хорошо.
Я замолчал, подбирая темы для разговора, пока все решали, что будем пить.
– Раз ты все равно ничего не делаешь, – сказал именинник, – сгоняй до бара, принеси нам барное меню.
– Почему ты каждый раз посылаешь меня?
– Тебе сложно я не пойму?
– Хорошо, я мигом.
Именинник заказал каждому по два Лонг-Айленда. Для меня это было много. Однако, когда все напьются, то уже не разбирают где чей. Так что мой план состоял в том, чтобы подсунуть кому-то мой недопитый стакан.
Осушив первую чашу, я стал спокойнее и разговорчивее, но по всей видимости лишь внутри себя, потому что никто так ничего и не сказал по этому поводу. Мы отправились на танцпол, где уже плясала куча народа. Первый танец миновал. Я чувствовал себя нелепо, но осмотревшись по сторонам, понял, что всем в принципе без разницы. Девушка уболтала меня на второй танец. Отказаться не смог. Хотя думалось мне, что веселье этим вечером я не получу. Алкоголь и танцы – два моих нелюбимых занятия.
Затем все вернулись с танцпола к нашему столику и начали потягивать второй Лонг-Айленд. От переизбытка алкоголя, меня начало подташнивать. Поэтому я лишь сделал вид, что пью и спустя минут двадцать, чувствовал совершенно комфортно. Больше пить не хотелось. Классический прием, я применяю его не в первый раз и каждый раз работает.
Танцы, выпивка, танцы, выпивка… Во время очередного цикла я увидел, как мои лучшие друзья делают много забавных движений на танцполе и все на них смотрели и повторяли. Я же выглядел, как безэмоциональный паралитик. Не умею я быть таким раскованным и от этого выгляжу еще глупее. Я выпил еще бокал, да, я не хотел, но когда тебе грустно, алкоголь действует иначе. И тут уже начинается рулетка. Либо тебе станет еще хуже, и ты впадешь в глубины меланхолии, как в картине Дюрера, либо повеселишься или на крайняк успокоишься. Стало еще свободнее. К слову, странное дело. Ведь в обычной жизни я веду себя намного легче и непринуждённей нежели здесь, хотя по логике вещей все должно быть наоборот.
Конец ознакомительного фрагмента.