Человек, который перебегал улицу
Шрифт:
Столько-то я понимаю — если от тебя этого не требуют, то на вопросы лучше не отвечать.
— Почему мне, Добен, надо заниматься делом, которое поручено вам? Еще позавчера вы должны были разыскать шофера такси, который вез Авдеенко из «Феникса». Каким другим способом вы узнаете, куда ехала Авдеенко?
— Лакомова. Тамара Лакомова.
— А эта — возле дома сто тридцать девять — тоже Лакомова?
— Да.
— Значит, камушки принадлежат Бейвандову? Значит, жених не столько за невестой гонялся, сколько за камушками? Украла, да?
— Так точно, товарищ полковник.
— Примчалась
— Надо подумать, но это, конечно, не единственный путь. Позавчера я не успел…
— Я был вынужден сам связаться с таксомоторным парком вместо вас. Отправляйтесь туда, быть может кое-что уж прояснилось!
— Слушаюсь! — я поворачиваюсь на каблуках и мигом исчезаю, как в сказке.
В таксомоторном парке вывешено объявление милиции о розыске шофера, который пятнадцатого февраля около восьми тридцати взял пассажирку возле гостиницы «Феникс». Но никто еще не отозвался.
Я вдруг подумал — а что, если на улицу, где находится «Феникс», такси пришло по вызову, — и направляюсь в диспетчерскую проверить свою догадку. Может, какой-нибудь таксист стоял в это время, и он, наверно, заметил коллегу, который пассажирку взял.
Я беру регистрационный журнал.
Смотрю в журнал. Я ошеломлен. Не верю своим глазам.
«8.30. — гостиница «Феникс» — Максаков — в морской порт».
Далее следует номер такси.
— Как мне найти шофера этой машины? — спрашиваю у диспетчера и, должно быть, выгляжу очень возбужденным. Ах, как это просто! Диспетчер пододвигает к себе микрофон, который стоит перед ней на столе, и приказывает шоферу немедленно явиться к ней.
— Адреса я не знаю, но помню, куда ехать, — через десять минут рассказывает мне шофер. Разговор со мной ему особой радости не доставляет, но он сознательный, поэтому терпеливо несет свой крест. — Я ждал возле «Феникса» пассажира. Они вышли почти одновременно. Она прошла немного вперед, но вдруг повернула обратно. Я к тому времени уже уложил чемоданы пассажира в багажник. Она мне показала записку с адресом и спросила, могу ли я ее туда отвезти.
Я сказал, что сперва надо отвезти первым пассажира, который заказал такси, в морской порт.
— Далеко это? — спрашиваю я.
— Далековато, — отвечает шофер и заводит мотор. — Километров тридцать будет. Это одна из тех дачных колоний, которые построили на болоте.
Потом мы договариваемся, что тот дом, в поселке он мне покажет, и мы медленно проедем мимо него, но по дороге я передумываю.
Прошлой ночью выпало много снега. На проселочной дороге, куда мы сворачиваем с шоссе, по обе стороны навалены сугробы снега, проезжая часть настолько узкая, что двум машинам тут не разъехаться. Вскоре на обочинах дороги появляются голые березки и заснеженные дома.
— Вон, впереди… Тот желтый забор…
Дом большой и красивый, из трубы медленно поднимается белый
— Остановите! — вдруг говорю я. Шофер недоуменно глядит на меня и останавливает машину.
Калитка не заперта. К дому ведет протоптанная в снегу тропинка. На углу дома под номером большая медная табличка, на которой фамилия владельца протравлена готическими буквами «Вильям Аргалис». Стучусь.
Мне навстречу выходит мужчина лет сорока пяти со стаканом в одной руке и бутылкой коньяка в другой. Он хорошо одет, у него красное, немного одутловатое лицо, поэтому относительно возраста можно и ошибиться. В его поведении много надменной самоуверенности, которая характерна для алкоголиков, живущих в достатке.
— Вы не скажете, где тут живет Целминьш? — спрашиваю я.
По моим расчетам он должен недоуменно почесать затылок, но вместо этого он приглашает меня в комнату.
— Целминьш живет… — Он ставит бутылку и стакан на стол и показывает через окно на стоящий вдали какой-то дом. — Вон та крыша с антенной… Но я не думаю, что он там живет сейчас. В такую пору в собачьей конуре, каких здесь полно, не выдержишь… Только у меня здесь порядочная постройка… Я однажды рассержусь и спалю все эти халупы, чтобы не портили пейзаж.
Он хочет, чтобы я хотя бы окинул взором комнату и позавидовал. Если бы я захотел, он мне, наверно, показал бы весь дом, я вижу, что ему очень хочется этого. Он сделал такое приобретение, теперь ему необходимо общественное признание.
— Благодарю за информацию… Без вашей помощи я навряд ли нашел бы…
— Здесь довольно глупо все спланировано, только номера земельных участков, никаких улиц… Я поговорю со своими ребятами в исполкоме, мы это дело возьмем и перетасуем…
— До свидания! — откланиваюсь я.
— Подождите, молодой человек! Одну рюмочку! Посмотрите, что за коньячок! — Он достает из буфета хрустальную рюмку для вина и наполняет ее до краев.
— Давайте! — смеюсь я. Интересно, сколько шкур за такую шутку содрал бы с меня Шеф?
Через комнату проходит молодая хмурая женщина. Замечаю у нее на пальце очень широкое, массивное обручальное кольцо. Должно быть, это символ удачной семейной жизни.
Хозяин наливает коньяк и в свой бокал.
Хороший, темный, выдержанный коньяк. Судя по уровню в бутылке, это не тот, которым угощали Тамару Лакомову, пролившую изысканный напиток себе на блузку.
Женщина проходит через комнату еще раз.
— Теперь ты уже пьешь с первым встречным! — назидательно бранится она.
— Заткнись, Ирена!
И мы чокаемся.
После обеда полковник читает мой подробный рапорт.
— Вы, Добен, свой рапорт очень старательно написали…
— Я думал, что дальнейшее расследование дела вы передадите кому-нибудь другому.
— Да, Добен, свою задачу вы почти выполнили. Поздравляю! Присаживайтесь, почему вы стоите?
Я сажусь.
— В принципе вы, Добен, сделали все. Остаются только некоторые мелочи. Доказать, что Лакомова — жертва несчастного случая. Помните, ведь именно с этого вы начали? Чтобы доказать это, необходимо найти мужчину, который бежал по улице Лоню. Найти машину, на которой приехала Лакомова. Узнать, к кому Лакомова ехала. Вы не допускаете возможности, что убегавший мужчина — Бейвандов?