Человек, который совратил Гедлиберг
Шрифт:
– Тише! По местам! Вы забыли, что надо прочитать еще один документ!
Когда тишина была восстановлена, Берджес взял со стула другое письмо, хотел было прочесть его, но раздумал и вместо этого сказал:
– Я совсем забыл! Сначала надо огласить все врученные мне записки.
Он вынул из кармана конверт, распечатал его, извлек оттуда записку и, пробежав ее мельком, сильно чему-то удивился. Потом долго держал листок в вытянутой руке, присматриваясь к нему и так и эдак…
Человек двадцать – тридцать дружно крикнули:
– Что
И Берджес прочел медленно, словно не веря своим глазам:
– «Я сказал чужестранцу следующее… (Голоса. Это еще что?)… вы не такой плохой человек… (Голоса. Вот чертовщина!)… ступайте и постарайтесь исправиться. (Голоса. Ой! Не могу!) Подписано: «Банкир Пинкертон».
Тут в зале поднялось нечто невообразимое. Столь буйное веселье могло бы довести человека рассудительного до слез. Те, кто считал, что их дело сторона, уже не смеялись, а рыдали. Репортеры, корчась от хохота, выводили такие каракули в своих записных книжках, каких не разобрал бы никто в мире. Спавшая в углу зала собака проснулась и подняла с перепугу отчаянный лай. Среди общего шума и гама слышались самые разнообразные выкрики:
– Час от часу богатеем – два Символа неподкупности, не считая Билсона!
– Три! «Квакера» туда тоже! Что нам прибедняться!
– Правильно! Битеон избран!
– А Уилсон-то, бедняга, – его обворовали сразу двое!
Мощный голос. Тише! Председатель выудил еще что-то из кармана!
Голоса. Ура! Что-нибудь новенькое? Вслух! Вслух!
Председатель (читает). «Я сказал чужестранцу…» и так далее… «Вы не такой плохой человек. Ступайте…» и так далее. Подпись: «Грегори Ейтс».
Ураган голосов. Четыре Символа! Ура Ейтсу! Выуживайте дальше!
Собрание было вне себя от восторга и не желало упускать ни малейшей возможности повеселиться. Несколько супружеских пар из числа девятнадцати поднялись бледные, расстроенные и начали пробираться к проходу между рядами, но тут раздалось десятка два голосов:
– Двери! Двери на запор! Неподкупные и шагу отсюда не сделают! Все по местам!
Приказание было исполнено.
– Выуживайте из карманов все, что там есть! Вслух! Вслух!
Председатель выудил еще одну записку, и уста его снова произнесли знакомые слова:
– «Вы не такой плохой человек…»
– Фамилию! Фамилию! Как фамилия?
– Л. Инголдсби Сарджент.
– Пятеро избранных! Символ на Символе! Дальше, дальше!
– «Вы не такой плохой…»
– Фамилию! Фамилию!
– Николас Уитворт.
– Дальше! Нам слушать не лень! Вот так Символический день!
Кто-то подхватил две последние фразы (выпустив слова «вот так») и затянул их на мотив прелестной арии из оперетты «Микадо».
Но бойтесь любви, волненья в крови…Собрание
Все проревели ее зычными голосами. Тут же подоспела третья:
Наш Гедлиберг свят с макушки до пят…Проревели и эту. И не успела замереть последняя йота, как Джек Хэлидей звучным, отчетливым голосом подсказал собранию заключительное:
А грех в нем – лишь символ, и только!Эти слова пропели с особенным воодушевлением. Потом ликующее собрание с огромным подъемом исполнило все четверостишие два раза подряд и в заключение трижды три раза прокричало «гип-гип ура» в честь «Неподкупного Гедлиберга» и всех тех, кто удостоился получить высокое звание «Символа его неподкупности». Потом граждане снова стали взывать к председателю:
– Дальше! Дальше! Читайте дальше! Все прочтите, все, что у вас есть.
– Правильно! Читайте! Мы стяжаем себе неувядаемую славу!
Человек десять поднялись и заявили протест. Они говорили, что эта комедия – дело рук какого-то беспутного шутника, что это оскорбляет всю общину. Подписи, несомненно, подделаны…
– Сядьте! Сядьте! Хватит! Сами себя выдали! Ваши фамилии тоже там окажутся!
– Господин председатель, сколько у вас таких конвертов? Председатель занялся подсчетом.
– Вместе с распечатанными – девятнадцать. Гром насмешливых рукоплесканий.
– Может быть, в них во всех поведана одна и та же тайна? Предлагаю огласить каждую подпись и, кроме того, зачитать первые пять слов.
– Поддерживаю предложение.
Предложение проголосовали и приняли единогласно. И тогда бедняга Ричардс поднялся с места, а вместе с ним поднялась и его старушка жена. Она стояла опустив голову, чтобы никто не видел ее слез. Ричардс взял жену под руку и заговорил срывающимся голосом:
– Друзья мои, вы знаете нас обоих – и Мэри и меня… вся наша жизнь прошла у вас на глазах. И мне кажется, что мы пользовались вашей симпатией и уважением…
Мистер Берджес прервал его:
– Позвольте, мистер Ричардс. Это все верно, что вы говорите. Город знает вас обоих. Он расположен к вам, он вас уважает – больше того, он вас любит и чтит…
Раздался голос Хэлидея:
– Вот еще одна первосортная истина! Если собрание согласно с председателем, пусть оно подтвердит его слова. Встать! Теперь «гип-гип ура» хором!
Все дружно встали и повернулись лицом к престарелой чете. В воздухе, словно снежные хлопья, замелькали носовые платки, грянули сердечные приветственные крики.