Человек меняет кожу
Шрифт:
«Наверное, глухой; надо громче, в самое ухо».
– Сколько этажей в этом доме?! Вы слышите?
Старик безмятежно продолжал свой путь. Только в глазах – две насмешливые искорки.
«Издевается, собака! А ну-ка, потрясём его за грудку!»
– Вы ответите?!
Старик сделал гримасу и показал язык.
«Ах ты, старая перечница! Я тебя заставлю отвечать по-человечески! А об стенку не хочешь? Вот так! И вот так!»
– Ну! Отвечай, когда спрашивают, старая плесень!
Он схватил старика за подбородок и изо всех сил стукнул
«Вот тебе на! Хорошее дело! Кажется, я его кокнул».
Он нагнулся над стариком и стал тормошить, сгибая и разгибая его руки, как при искусственном дыхании. Глаза старика остекленели. «Зеркальце. Надо посмотреть дыхание». Зеркальце, приложенное ко рту старика, оставалось безукоризненно чистым. «Крышка. Весёлая история! Надо поскорее смыться, пока никого нет».
Он опрометью кинулся вниз и вдруг двумя этажами ниже налетел на какую-то подымавшуюся женщину.
– Виноват!
Женщина подозрительно поднесла к его лицу зажжённую спичку.
– Вам тут чего надо?
– Здесь живет профессор Булькингтон? – он залпом бросил первую подвернувшуюся на язык фамилию и, уверенный в отрицательном ответе, опустил уже ногу на следующую ступеньку.
– Профессор Булькингтон живёт двумя этажами выше. Ступайте за мной, я вам покажу.
«Вот так штука! Оказывается, существует какой-то профессор Булькингтон и даже живет в этом доме!» Он ощутил на лбу холодный пот.
– Очень вам благодарен, но мне надо ещё сойти вниз к швейцару, я оставил у него пакет. («Какой пакет? Что я говорю?»)
– Вниз вы по этой лестнице не сойдёте, она до третьего этажа разобрана для ремонта. Как вы вообще попали на эту лестницу?
– Я… я был тут у знакомых, как раз на третьем этаже («Лестница разобрана? Как я вообще сюда попал?»)
– Ступайте за мной, я вам покажу, где живёт профессор Булькингтон. Через его квартиру сможете пройти на парадную лестницу и спуститься вниз.
– Да, да… Большое спасибо.
Она стала медленно подниматься. Он поспешно следовал за ней. Миновали один этаж, на площадке следующего лежал мёртвый старик. «С этого поворота его будет видно, нельзя медлить ни минуты…» Он нащупал в кармане большой ключ от калитки. «Сто двадцать один (…как на фронте, когда бросали гранату…) Сто двадцать два. Сто двадцать три…»
Женщина издала короткий куриный писк. Рванув её к себе левой рукой за узелок волос, он с размаху долбанул ключом в темя. Ещё раз и ещё. Хватит. «Теперь старика и бабу вниз!» Подумают – не разглядели, что лестница разобрана, и сорвались с третьего этажа».
Он двумя прыжками поднялся на следующую площадку. Тела старика на площадке не было.
Все ступеньки задвигались под ногами, как клавиши. Он шарахнулся, оступился и полетел вниз с оглушительным грохотом, словно провели палкой по клавиатуре рояля, начиная с низких тонов, кончая самыми высокими и пронзительными…
…Узенькая уличка карабкалась вверх между домов с ажурными ставнями. Ставни были французские. Такие улички бывают на Верхнем Монмартре. Расстояние между домами постепенно суживалось. Уличка упиралась в небо, закупоренная огромным круглым солнцем. Вытаращенный глаз солнца смотрел, не мигая, в подзорную трубу улицы.
Бежать вверх было трудно, ноги заплетались на неровных булыжниках. Сзади внятно верещали свистки, гремел дробный топот ног. «Только бы добежать до перекрестка! Нет, кажется, не добегу. Ну, ну, ещё немного. Уф! Не добегу. Пропал!» Вверху на первом эта же окно открыто настежь. «Если руки выдержат, проскочу».
Последним усилием он уцепился за открытую ставню, вскочил на подоконник и прыгнул в комнату. Ставни за спиной захлопнулись автоматически. В комнате – полумрак. На столе в двух пятисвечных канделябрах горели свечи. За столом сидели три господина: один – совершенно седой, два – помоложе. Одно кресло было свободно, шведское кресло с высокой деревянной спинкой («…такие, как у Свенсонов в Орегоне…»)
– Пожалуйста, – сказал седой господин, указывая свободное кресло.
«Где я видел этого седоватого с чёрными усами? Кажется, он продавал мне перчатки на 7-м авеню».
Господин с белой бородой, подстриженной клином, сдал карты. У правого канделябра топорщилась груда кредиток. «Что это за игра? Надо посмотреть, как они будут ходить. Пойдём с девятки». На руках остались десятка и король пик. «С чего ходить? Есть ли у меня вообще деньги? Пойду с десятки».
Господин с седой бородой собрал карты и подвинул кипу кредиток. «Неужели это я всё выиграл?»
Седой господин сдал карты. «С чего мне ходить сейчас? С дамы бубен или с семёрки? Пойду с дамы… Оказывается, опять выиграл. И это всё моё?» Груда кредиток заняла четверть стола. «Теперь, пока не поздно, надо уйти».
– Вы меня извините, господа…
Он быстро стал запихивать кредитки в карманы пиджака. Невозможно уместить. Кредитки топорщатся и лезут из всех карманов. Он растерянно оглянулся. Матовый лакей в фиолетовом фраке протягивал ему небольшой чемодан.
– Разрешите?
Туго набитый кредитками чемодан не закрывался.
– Подождите, вот так, коленом.
– Прикажете отнести?
– Нет, спасибо, я сам.
Лакей сгибается в почтительном поклоне.
– Мисс Изабелл ждёт у себя в павильоне…
…Длинная анфилада комнат выводит на террасу, уступами сплывающую в парк. Стволы деревьев, серебряные, как берёзы, заканчиваются большими разноцветными зонтиками. По ту сторону палисадника – широкая, усыпанная гравием дорога на Кливеланд.
От белой виллы, такой белой, что почти голубой, отделяется чёрный крытый автомобиль, оставляя за собой тонкую тесьму бензина.
– Мисс Изабелл? Только что изволили уехать.
«Скорее добежать, пока не выехали на главное шоссе! Если б был револьвер, можно было бы продырявить шину…»