Человек на поводке
Шрифт:
Дорога впереди была неровной, усыпанной камнями, и Ромстед ехал медленно, почти полз, чувствуя, как при каждом толчке у него замирает сердце. Он думал не о динамите и даже не о детонаторах; они были надежно предохранены от удара. Его беспокоило реле. Насколько надежна схема, удерживающая его от срабатывания, а также сила тока, оказывающая сопротивление натяжению пружины? «Хотя там тоже должен стоять предохранитель», — успокоил себя Ромстед.
Они обогнули холм и выехали на дорогу. Она была даже не грунтовой — всего лишь колея, бегущая по пустыне на север. Старый грузовой пикап медленно двигался
Теперь пикап отъехал в сторону и остановился футах в двадцати от дороги. Ромстед снизил скорость. Водитель, сняв солнцезащитные очки, высунулся из окна и приветственно помахал рукой. Это был мужчина с преждевременно поседевшими волосами и худым лицом, на котором застыло тревожно-вопросительное выражение. Когда они учились в колледже, Брукс хотел стать актером; его единственным недостатком была неспособность — или нежелание — заучивать роли наизусть; гораздо большее удовольствие он получал, когда придумывал их сам. Ему было достаточно одного намека, чтобы экспромтом сочинить целую пьесу. Ромстед ответил на приветствие.
Когда пикап пристроился позади них, Ромстед поехал еще медленнее. До места передачи денег оставалось четыре мили. Дорога пролегала по местности, почти абсолютно ровной. Изредка попадались невысокие пригорки или каменистые гряды. Да, Кесслер неплохо подобрал местечко. В бинокль он мог разглядывать весь пейзаж на многие мили вокруг, ничего не упуская из виду. Их машина да пикап — вот и все на этом безлюдье. Три мили.
«Ну вот, — подумал Ромстед, — теперь на взлет». Он принялся насвистывать «Милашка Джорджи Браун», отстукивая пальцами такт по рулю. Полетт Кармоди подняла голову и испуганно посмотрела на него. Улыбнувшись, Ромстед подмигнул ей и приложил ладонь к уху, как будто хотел послушать, что она скажет.
— Господи помилуй, вам что, не страшно? — спросила Полетт.
— Успокойтесь, — ответил Ромстед. Черт его знает, где установлен «жучок», но это не важно. Его услышат. К тому же еще один «жучок» должен быть в багажнике, чтобы контролировать Брукса. — Они не взорвут машину, пока деньги находятся в пикапе. Я уверен. И не станут взрывать потом.
Полетт судорожно сглотнула и облизала губы. Ромстед видел, как отчаянно ей не хочется терять надежду.
— Что… что вы имеете в виду?
— Их разведка совершила ошибку. Они хорошо поработали, но не довели дело до конца. Они разузнали о вас, Джероме Кармоди, обо мне и моем прошлом, однако им стоило хоть одним глазком заглянуть в прошлое Брукса.
Еще 2, 6 мили . Губы Полетт умоляюще шевельнулись, но она ничего не могла сказать. А Ромстед продолжал:
— Именно по этой причине я все время задирал Кесслера и уверял, что у него ничего не получится и что ФБР придумает, как подсадить своего человека. Я хотел, чтобы он выбрал Брукса, и добился своего. Видите ли, мы с Бруксом были напарниками в команде, которая за неделю побывала в таких переделках, которые Кесслеру и не снились…
Полетт кивнула и слабым голосом произнесла:
— Я так и думала… ЦРУ.
— Заметьте, это вы сказали. Да, мы оба работали в Центральной Америке; у нас обоих два родных языка — английский и испанский. Мы и раньше имели дело с киднеппингом — и разыскивали похищенных, и сами брали заложников. И поэтому я не думаю, что они взорвут нашу машину. Я знаю, как бы я сам действовал, если бы они захватили Брукса, а наши с ним мысли всегда совпадали. Мне следовало рассказать вам об этом раньше, но я ждал, пока хода назад не будет и им уже некуда будет деться. А теперь невозможно переиграть все заново, поэтому им придется смириться с Бруки. Верно, Кесслер?
Оставалось меньше двух миль. Полетт снова опустила голову, то и дело сжимая и разжимая кулаки. Ромстед обернулся назад. Кэррол уверенно повис у них на хвосте, держась в четверти мили позади. Дорога — если ее можно было так назвать — бежала прямо вперед, и ничто не нарушало монотонности пустынного пейзажа, кроме приближавшейся справа невысокой скалистой гряды. Теперь сомнение уже посеяно, и через несколько минут оно начнет давать ростки, а все остальное будет зависеть от Кэррола. Ромстед пожал кисть Полетт. Та подняла голову, попыталась изобразить что-то наподобие улыбки, потом еще раз проверила счетчик. Ромстед тоже взглянул на него. 86, 8 мили . Осталось 0, 9.
Он посмотрел налево, в сторону трех холмов, напоминавших усеченные конусы. На одном из них, должно быть, обосновался Кесслер. Справа по-прежнему не видно никакого подъема, и только невысокий пригорок, находившийся от дороги не более чем в двухстах ярдах…
И вдруг одновременно с острым чувством вины и злости на собственную тупость Ромстеда мгновенно охватила паника. Неужели уже слишком поздно и он погубил друга? Он так углубился в разные проблемы, что совершенно упустил из виду очевидное и Бог ты мой, все испортил. Счетчик показывал 87, 1 мили . Сбросив газ, Ромстед нажал на тормоза и, чтобы не вызывать подозрения, выругался:
— Вот черт! Чуть не проскочил! Полетт Кармоди повернулась к нему, порываясь что-то сказать, но Ромстед поднес к губам палец и энергично затряс головой. Когда они окончательно остановились, он снова взглянул на счетчик, а потом на ближайший выступ скальной гряды. До него где-то ярдов девятьсот, еще не все потеряно. Но радоваться рано. Ружье должно быть пристреляно на двести ярдов, а изменять угол оптического прицела придется на глаз и без всяких пристрелочных выстрелов. Однако стрелок — кем бы он ни был — отлично знал свое дело. Ромстед уже видел его работу.
И как он, черт возьми, мог попасться на эту удочку с обвалом? Он ведь слышал, как одна машина прошла на север, а немного погодя другая проскочила мимо них на юг? Кесслер не мог очень подолгу глушить связь с ФБР — тогда агенты успели бы засечь своими локаторами его аппаратуру. А ему потребовалось бы не меньше часа, а то и двух, чтобы не давать Кэрролу вернуться к шоссе. Ромстед должен был предвидеть эту хитрость, но слишком увлекся спасением собственной шкуры.
Он оглянулся назад и сквозь оседающую пыль увидел, что пикап остановился в сотне ярдов позади них и Кэррол Брукс вылез из кабины.