Человек, научивший мир читать. История Великой информационной революции
Шрифт:
В любом ремесле гильдия или цех строго следят за количеством мастеров, подмастерьев и учеников в городе. Чтобы не допустить перепроизводства, держать цены и в то же время удовлетворять спрос. Это означает, что патент мастера можно получить только в том случае, если освободится один из уже выданных. В реальности почти во всех профессиях патенты веками принадлежали одним и тем же семьям, передаваясь по наследству внутри клана, переход мастерской от отца к сыну или зятю считался совершенно естественным явлением. Новые могли появиться только в том случае, если какой-то мастер, точнее, какая-то семья полностью вымрет или переедет (а такое случалось нечасто) либо если население города так активно растет, что спрос на данный товар резко увеличивается. Свободному подмастерью со стороны, не принадлежащему ни к одной из династий,
Такая почти безнадежная ситуация экономической зависимости оптимизма подмастерьям, конечно, не добавляла, особенно учитывая, сколько денег, времени и сил было вложено в обучение. С другой стороны, как квалифицированные специалисты они были устроены гораздо лучше, чем, скажем, простые рабочие или сезонники: их труд хорошо оплачивался, спрос на него был высок. Их жизнь нельзя было называть богатой, а в годы экономических кризисов даже и обеспеченной, но, по крайней мере, они могли позволить себе содержать семью, иногда и свой дом. Гильдия или цех могли платить им нечто вроде пенсии в случае болезни или утраты трудоспособности, часто была предусмотрена пенсия вдовам. Для тех времен они были максимально хорошо социально защищены.
Вероятно, Жанна Плантен не раз задавала самой себе, да и мужу этот вопрос: стоит ли уезжать из Кана? Плантен прожил там десять лет, знает город, оброс знакомствами, да и у Жанны там родня. Можно ведь неплохо устроиться. У него хорошо оплачиваемая и востребованная в этом университетском городе профессия. Не пора ли осесть и начать спокойную семейную жизнь? Но Кристоф этим вопросом, похоже, никогда не задавался: да, уезжать стоит. Он оказался в Кане, только чтобы выучиться ремеслу, а не для того, чтобы провести здесь всю жизнь. У него большие планы. Он идет к своей мечте. И Париж – это место, где ее можно воплотить в жизнь.
Париж к тому времени уже несколько веков подряд – крупнейший город Европы, его население на 1500 год историки оценивают примерно в 300 000 человек. От Парижа немного отстает Венеция (более 200 000 жителей), Неаполь, Милан и Лондон насчитывают больше 100 000 жителей. Точные цифры назвать нельзя, но упомянутые пять городов – самые большие. За пределами Европы есть, конечно, Каир (400 000), Стамбул (550 000), Пекин (670 000), но Париж – центр христианской цивилизации. Тем, кому кажется, что 300 000 человек – это не так уж много, полезно представить себе остальную Европу: к началу XVI века 90–95 % городов насчитывали от 500 до 2000 жителей; были и средние города – до 10 000; в городах с населением более 10 000 жили всего 5,7 % европейцев [47] .
47
Blockmans (2011), 3; Malanima (2007), 5.
На календаре примерно 1545 год. Франция воюет с Габсбургами в Италии; в Кенигсберге, будущем Калининграде, основывают университет; в Швеции завершается переход страны в лютеранство. Католическая церковь торжественно открывает Тридентский собор, на котором будут утверждены догматы о чистилище и первородном грехе. Иван Грозный начинает свой первый поход на Казань. А Плантен снова на улицах Парижа. Но теперь он не один. Отличный переплетчик с опытом работы, знанием книготорговли и книжного рынка – пора применить свои умения на практике. Жанна волнуется за их будущее. Муж привез ее из Кана в столицу – ладно; он хотел быть ближе к книгам – прекрасно, в работе переплетчика он будет иметь с ними дело каждый день; но, похоже, все это – не то, к чему стремится Кристоф. Так чего же он все-таки хочет?
А он ищет место в настоящей типографии. Переплетное дело подождет, пора учиться печатать книги. Кое-чему Плантен, несомненно, уже обучился у Масе, но теперь хочет узнать это ремесло по-настоящему: необходимо выяснить все нюансы процесса, получить опыт, завязать контакты и понять, как работает типографский бизнес столицы. Париж XVI века – второй после Венеции центр книгопечатания в мире. После изобретения печатного пресса типографы обосновываются не в университетских городах, а в крупных торговых метрополиях – там, где крутятся большие деньги. Такова Венеция – центр средиземноморской торговли с выходами в греческий и арабский мир. Париж – центр континентальной торговли, куда сходятся все торговые пути Западной Европы, важнейший транспортный узел. Во Франции только Лион может хоть немного соперничать с Парижем по объемам печатной продукции, все остальные города не производят и малую долю того, что делается в Париже или Лионе.
Плантен устремляется в Латинский квартал – традиционное место обитания студентов, а также всех, кто связан с книжным бизнесом. Представители одного ремесла с незапамятных времен имели обыкновение селиться на одной улице или в одном квартале. Он поступает подмастерьем в типографию к Жаку Богару, печатнику и книготорговцу, специализирующемуся на античной литературе, в основном греческой. Богар, если говорить прямо, не самый лучший и знаменитый типограф Парижа. Но он женат на вдове королевского типографа греческих текстов, а значит, унаследовал королевскую привилегию на печать и продажу не только греческой литературы, но и всех ученых-эллинистов того времени. Проблем с заказами у него нет. Так что Плантен получил престижное место. У Богара он обучается книгопечатанию, исследует книжный рынок Парижа. Некоторое время спустя в Париж переезжает и друг детства – Пьер Порре, который закончил учиться на аптекаря и теперь работает в одной из аптек города.
У Богара Кристоф проработал примерно четыре года. Все это время, несомненно, прикидывая возможности открытия собственной типографии. Парижский книгопечатный бизнес – это акулы, готовые сожрать друг друга. Но он решает попытаться, оставив ремесло переплетчика и сознательно начиная практически с нуля в столице книгопечатания, перенасыщенной типографиями и книжными лавками. Однако стать мастером в Париже оказывается сложнее, чем где-то еще.
На первый взгляд, все выглядит неплохо. Типографский бизнес возник по историческим меркам совсем недавно, менее 100 лет назад, он быстро развивается и еще практически свободен от правил и ограничений. Удачно ведя дела, можно заработать быстро и много. Эразм Роттердамский шутил, что печатником стать проще, чем пекарем, – и был не так уж неправ. Все старые ремесла находятся под плотным, прямо-таки удушающим контролем цехов и гильдий, диктующих ремесленникам буквально каждый шаг. В германских землях и в Англии цехи все еще очень влиятельны. Во Франции и Нидерландах уже (или пока что – если говорить о типографском ремесле) не играют такой роли. Парижские типографы объединятся в свой цех не ранее 1608 года, то есть, работая в столице, Плантену даже не нужно вступать в цех! Нет необходимости получать патент мастера от городских властей, нужен только королевский патент. Его достать тоже непросто, но реально. У Жака Богара нет сыновей, так что Кристофу рисуется возможность выкупить лавку после его смерти, обеспечить себе королевский патент…
Типографское ремесло в XVI веке, построенное на внедрении нового носителя информации, было подобно современным высокотехнологичным и молниеносно растущим бизнесам Силиконовой долины, также основанным на новых носителях информации. Те, кто поймал волну – вовремя осознал преимущества новых технологий и понял, как продать эти преимущества людям, – стали миллиардерами и изменили мир. И это произошло так стремительно! Как и в случае с печатным делом, первое время развитие шло быстрее, чем власти успевали придумывать правила, ограничения и способы контроля над новой сферой.
Однако одно важное отличие все же имелось – капиталоемкость. Стив Джобс, чтобы добыть денег на первый проект, из которого родилась фирма Apple, – компьютер Apple I, всего лишь продал свой микроавтобус Volkswagen за 1500 долларов, а первые компьютеры собирал в гараже у родителей. Билл Гейтс, Пол Аллен и Монте Давидофф написали интерпретатор языка Basic для персонального компьютера Altair 8800 – первое программное обеспечение от основанной через месяц после этого фирмы Microsoft – без особых финансовых затрат. С книгопечатанием – другая история. Это был, пожалуй, самый капиталоемкий бизнес своего времени. Никаких исключенных из Гарварда студентов-энтузиастов, никаких родительских гаражей – чтобы открыть даже маленькую типографию, нужна была большая куча денег. И еще одна такая же – чтобы типография не обанкротилась в первые же пару лет.