Человек-невидимка в стразах

Донцова Дарья

– Он мог нанять исполнителя, – сказала я.

– Во! – поднял указательный палец Юра. – Снимаю шляпу! Знаешь, когда я о наемнике подумал? Рассказываю папочке о девочке с рюкзаком и ее старшей подружке, а у него в глазах ужас появился. А когда я сообщил, что не сумели установить личность школьниц – ни одной, ни другой, так он чуть «ура» не закричал, такой вздох издал, словно мы ему Сашу живым и здоровым вернули.

– Немного странно, – согласилась я. – А что мать?

– С ней и младшим сыном нам поговорить не удалось. Инна Сергеевна угодила в больницу с сердечным приступом, она лежала в реанимации. А к Павлу отец нас не подпустил, дескать, разговор травмирует мальчика,

ему едва исполнилось девять, он очень любит брата, не трогайте малыша. Справку от врача приволок, там масса слов о стрессе, который Паша перенес. И что я мог поделать? Мать еле дышит, младший брат в истерике…

У меня появились фантастические предположения.

– И где обследовали Павла?

– Здесь справка есть, – загудел Юра, – из НИИ психической коррекции детей и подростков.

– Фамилию врача, подписавшего документ, можешь назвать? – мгновенно спросила я.

– Кандидат наук Рогачева Людмила Павловна, – раздалось в ответ.

Я оторопела, но Шумаков, отвернувшись к чайнику, не заметил моей реакции и повел повествование дальше:

– Ну, предположим, я придираюсь. Роман никого не прятал, ничьих показаний не боялся. Инна на самом деле слегла, узнав о пропаже старшего сына, а Павел тяжело переживал происшествие с братом. Но мороженщица! Жаль, я не успел ее додавить.

Я справилась с шоком, который испытала, услышав фамилию Рогачевой.

– Кто?

Юрий снова ткнул пальцем в план.

– Между ювелирками стоял ларек с мороженым, забыла? Там сидела девушка, Татьяна Владиславовна Лапина. Ей тоже показали фото Саши и спросили про девочку с рюкзаком и ее подругу. Лапина моментально заявила: «Никогда не видела этих детей. Ни разу». Слишком уверенно ответила, что мне не понравилось. Через некоторое время я решил повторно поговорить с Татьяной, приехал к ее ларьку. Ба! А там сидит старуха. На вопрос о Лапиной бабка ответила: «Она квартиру получила, наследство ей досталось, съехала и работу бросила».

– Сплошные странности в этом деле, – отметила я.

Шумаков поставил передо мною чашку с дымящимся кофе.

– Ага. И самая главная будет сейчас. Я начал искать Лапину и обнаружил, что живет она не где-нибудь, а на проспекте Мира, в хорошем доме сталинской постройки, в двушке с окнами во двор. А ведь Татьяна не москвичка! Она приехала в столицу из провинции, поступала в институт, пролетела, как фанера над Парижем, сняла комнатенку в коммуналке и стала мороженым торговать. Никаких родичей, которые могли бы оставить ей столичную недвижимость, и в помине не было.

– И откуда «двушка»? – спросила я.

– Получена в подарок от Минкиной Тамары Николаевны, – чуть вздернув бровь, ответил Юра.

– Кто это такая? Пожалуйста, не тяни! – в нетерпении я застучала ногами по полу.

– Потомственная москвичка, бывшая учительница, в последние годы сильно болела, лежала по разным клиникам, лечилась от болезни Паркинсона.

– За какие заслуги Минкина отписала свою квартиру Лапиной? Они дружили? Что сказала Татьяна?

Юра откусил печенье.

– Понимаешь, в тот момент я попал в передрягу по другому делу. Схлопотал пулю в живот и очутился в госпитале. Последнее, что успел узнать: Минкина была одинокой, за ней ухаживала племянница, и Тамара Николаевна обещала той за заботу свою квартиру.

– А отдала ее мороженщице? – взвилась я.

Шумаков расплылся в улыбке.

– Племяшку звали Инна Сергеевна Мотовилина. Ничего у тебя не щелкает?

– Мотовилина? – повторила я. – Нет.

– Инна Сергеевна, – продекламировал Юра. – Как зовут жену Романа Хитрука?

Я ахнула.

– Хочешь сказать, что она…

– Мотовилина

в девичестве, Хитрук по мужу, – подтвердил следователь. – Да, и еще одна деталь. За пару часов до ранения я случайно выяснил – за Павлом в день исчезновения Саши отец не заходил. Младший мальчик уже год посещал музыкальную школу, сам шел около четырех на занятия.

Глава 26

– И ты оставил это дело! – закричала я. – Ежу ясно, что Лапиной заплатили за молчание, она знала, куда подевался Саша. А если учесть, что квартира на проспекте Мира принадлежала тетке Инны…

– …которая уже практически ничего не соображала и без всяких вопросов подмахнула дарственную, подсунутую племянницей, то получаем ответ: Роман Хитрук замешан в пропаже собственного сына, – завершил Юрий за меня.

– Почему он? – усомнилась я.

– А кого еще могла спасать Инна? – нахмурился Шумаков.

– Себя, – пробормотала я. – Хотя мне говорили, что мать обожала Сашу, а отец души не чаял в Павле. Ну почему ты не завершил работу?

Юрий погладил себя по животу.

– После ранения меня положили в госпиталь, дело передали другому следователю, а тому два месяца до пенсии оставалось.

– Ясно, – вздохнула я. – Это не убийство депутата или медийного лица, не ограбление известного журналиста, не разборка между крупными бандами, не смерть криминального авторитета, а всего лишь пропавший мальчик, ученик четвертого класса. Ну кому он нужен? На таком материале карьеры не сделаешь, внимание прессы не привлечешь. К тому же заявитель, отец ребенка, не бегал по кабинетам с жалобами на следователя, который тихо ждет, пока папку с материалами можно будет сдать в архив. Родители не скандалили, результатов от следователя не требовали, вот тот и отправил дело на полку, а сам вышел на пенсию. Ты же, придя из госпиталя, занялся другой работой. Это только в кино следователь легко открывает старое дело и устанавливает через сто лет истину. В жизни такое редко случается. Документы в архив и до свидания!

– Грубо, но верно, – согласился Шумаков. – Когда я вернулся на работу, про Александра Хитрука все забыли.

– Дай мне координаты счастливицы Лапиной, – потребовала я.

Проспект Мира застроен добротными домами, нужное мне здание стояло недалеко от станции метро. Я попыталась заехать во двор, но уткнулась капотом в решетчатые ворота. Жильцы не хотели, чтобы их двор превращался в парковку и место тусовки бомжей. Пришлось бросить «ежика» на тротуаре около булочной. Конечно, хорошо иметь пафосную новую иномарку, вас будут уважать на дороге, пропускать в нужный ряд. Но у всякой медали есть оборотная сторона. Дорогой внедорожник страшно оставить без пригляда, на него могут польстится угонщики или эвакуаторщики. А мимо «ежика» преступники пройдут, не обернувшись. Кому нужна сборная солянка из разноцветного металлолома.

Слава богу, пропусков для пешеходов местное домоуправление не придумало, я беспрепятственно проникла в п-образный двор и нашла нужный подъезд.

Лапина не отвечала на звонок домофона, я, радуясь замечательной погоде, села на скамеечку и стала наблюдать за входом в подъезд. Через час меня охватила скука, я сбегала к метро, купила книгу в мягком переплете, удостоверилась, что в квартире Лапиной никого нет, и погрузилась в чтение.

Около половины восьмого во двор въехала красная малолитражка, из нее вышли мужчина лет тридцати пяти, женщина чуть моложе его и маленькая девочка. Мать подхватила ребенка, муж взял сумки, семья двинулась в подъезд. Через пять минут темные окна на третьем этаже вспыхнули ярким светом. Я вскочила и подбежала к домофону.