Человек-невидимка. Чудесное посещение
Шрифт:
Она тем более сердилась на мужа, что приезжий действительно был какой-то странный, и в душе она сама беспокоилась. Ночью она вдруг проснулась, увидев во сне огромные белые глазастые головы, похожие на брюквы, которые гнались за ней на длинных, вытянутых шеях. Но, будучи женщиной рассудительной, она подавила свой страх, повернулась на другой бок и снова уснула.
Глава III
Тысяча и одна бутылка
Итак, девятого февраля, когда только начиналась оттепель, неведомо откуда появился в Айпинге странный незнакомец. На следующий день, в слякоть и распутицу, его багаж доставили в трактир. И багаж тоже оказался не совсем обыкновенный. Оба чемодана, правда,
– Несите ящики в комнату, – сказал незнакомец. – Я и так уже заждался их.
С этими словами он спустился с крыльца и подошел к задку повозки, как будто хотел собственноручно унести небольшую корзинку.
Завидев его, собака Фиренсайда дико зарычала и ощетинилась; когда же он спустился с крыльца, она подскочила и цапнула его за руку.
– Куш! – шарахнувшись, крикнул Холл, который всегда побаивался собак, а Фиренсайд заорал:
– Ложись! – и схватился за кнут.
Они видели, как зубы собаки скользнули по руке незнакомца, услышали звук пинка, собака подпрыгнула и вцепилась в ногу незнакомца, раздался треск разрываемых брюк. В это мгновенье кнут Фиренсайда настиг собаку, и она, заскулив от обиды и боли, спряталась под повозку. Все это произошло в каких-нибудь полминуты. Никто ничего не говорил, но все кричали. Незнакомец быстро взглянул на разорванную перчатку и штанину, сделал движение, будто хотел нагнуться, затем повернулся и взбежал на крыльцо. Они услышали, как он торопливо прошел по коридору и застучал каблуками по не покрытой ковром лестнице, ведущей в его спальню.
– Ах ты тварь этакая! – выругался Фиренсайд, слезая с повозки с кнутом в руке, в то время как собака зорко следила за ним из-за колес. – Иди сюда! – крикнул он. – А не то будет хуже.
Холл стоял, разинув рот, в полном смятении.
– Она укусила его, – заговорил он. – Пойду посмотрю, что с ним. – И он зашагал вслед за незнакомцем. В коридоре он встретил жену и сказал ей: – Постояльца искусала собака Фиренсайда.
Он поднялся по лестнице, дверь незнакомца была полуотворена, Холл распахнул ее и вошел в комнату без особых церемоний, спеша выразить свое сочувствие.
Штора была спущена, и в комнате царил полумрак. Холл успел заметить что-то в высшей степени странное, похожее на руку без кисти, занесенную над ним, и лицо, состоящее из трех больших расплывчатых пятен на белом фоне, очень похожее на бледный цветок анютиных глазок. Потом сильный толчок в грудь отбросил его в коридор, дверь захлопнулась перед самым его носом, и он услышал, как щелкнул ключ в замке. Все это произошло так быстро, что Холл ничего не успел сообразить. Мелькание каких-то смутных теней, толчок и боль в груди. И вот он стоит на темной площадке перед дверью, спрашивая себя, что же это он такое видел.
Немного погодя он присоединился к кучке людей, собравшихся на улице перед трактиром. Здесь был и Фиренсайд, который уже второй раз рассказывал всю историю с самого начала, и миссис Холл, твердившая, что его собака не имеет никакого права кусать ее постояльцев; тут же был и Хакстерс, владелец лавки, находившейся напротив, сильно заинтересованный происшествием, и Сэнди Уоджерс из кузницы, слушавший Фиренсайда с глубокомысленным видом; сбежались и женщины и дети, и каждый изрекал какую-нибудь глупость, вроде: «Попробовала бы она меня укусить», «Нельзя держать таких собак», «А почему она его укусила?» и так далее.
Мистер Холл глядел на них с крыльца, прислушивался к разговорам, и ему уже начало казаться, что ничего необычайного он наверху увидеть не мог, – пожалуй, это просто почудилось. Да ему и слов не хватило бы, чтобы передать свои впечатления.
– Он сказал, что ему ничего не нужно, – только и ответил он на вопрос жены. – Я думаю, надо внести багаж.
– Надо бы сразу прижечь, – сказал мистер Хакстерс, – в особенности если получилось воспаление.
– Я бы пристрелила ее, – сказала одна из женщин.
Вдруг собака снова зарычала.
– Давайте вещи, – послышался сердитый голос, и на пороге появился незнакомец, закутанный, с поднятым воротником и опущенными полями шляпы. – Чем скорее вы внесете мои вещи, тем лучше, – продолжал он. По свидетельству одного из очевидцев, он успел переменить перчатки и брюки.
– Сильно она вас искусала, сударь? – спросил Фиренсайд. – Очень это мне неприятно, что моя собака…
– Пустяки, – ответил незнакомец. – Даже не поцарапала. Поторопитесь лучше с вещами.
Тут он, по утверждению мистера Холла, выругался вполголоса.
Как только первую корзину внесли по его указанию в гостиную, незнакомец нетерпеливо начал ее распаковывать, без зазрения совести разбрасывая солому по ковру миссис Холл. Он начал вытаскивать из корзины бутылки – маленькие пузатые бутылочки с порошками, небольшие, узкие бутылки с окрашенной в разные цвета или прозрачной, как вода, жидкостью, синие изогнутые склянки с надписью «яд», круглые бутылки с тонким горлышком, большие бутылки из зеленого и белого стекла, бутылки со стеклянными пробками, с вытравленными на них надписями, бутылки с притертыми пробками, бутылки с деревянными затычками, бутылки из-под вина и прованского масла. Все эти бутылки он расставил рядами на комоде, на каминной доске, на столе, на подоконнике, на полу, на этажерке – всюду. В брэмблхерстской аптеке не набралось бы и половины такого количества бутылок. Получилось внушительное зрелище. Он распаковывал корзину за корзиной, и во всех были бутылки. Наконец, все шесть корзин опустели, а на столе выросла гора соломы; кроме бутылок в корзинах оказалось еще немало пробирок и тщательно упакованные весы.
Распаковав корзины, незнакомец отошел к окну и немедля принялся за работу, не обращая ни малейшего внимания на кучу соломы, на потухший камин, на ящик с книгами, оставшийся на улице, на чемоданы и остальной багаж, который был уже внесен наверх.
Когда миссис Холл подала ему обед, он был совсем поглощен своей работой, которая заключалась в том, что он вливал по каплям жидкости из бутылок в пробирки, и даже не заметил, как она вошла; лишь когда она убрала солому и поставила поднос на стол, быть может несколько более шумно, чем обычно, так как ее взволновало плачевное состояние ковра, он быстро взглянул в ее сторону и тотчас отвернулся. Она успела заметить, что незнакомец был без очков: они лежали возле него на столе, и ей показалось, что его глазные впадины необычайно глубоки. Он надел очки, повернулся и посмотрел ей в лицо. Она собиралась уже высказать свое недовольство по поводу соломы на полу, но он предупредил ее.
– Я бы просил вас не входить в комнату, не постучав, – сказал он с необычайным раздражением, которое, видимо, с легкостью вспыхивало в нем по малейшему поводу.
– Я постучалась, но должно быть…
– Быть может, вы и стучали. Но во время моих исследований— исследований чрезвычайно важных и необходимых – малейшее беспокойство, скрип двери… Я бы просил вас….
– Конечно, сударь. Если вам угодно, вы можете запирать дверь на ключ. В любое время.
– Очень удачная мысль! – сказал незнакомец.