Человек-паук: Вражеский захват
Шрифт:
– Сначала мы должны прийти к соглашению, – прогнусавил толстяк. – Я требую, чтобы вы сообщили мне, как только решите снова действовать.
– Нет, Уилсон, – покачал головой Бингам. – Так не пойдет.
Обращаясь к Фиску по имени, Бингам напоминал хозяину кабинета, в чьих руках настоящая власть.
– Если мы не договоримся, – гнул свое Фиск, -– я буду вынужден пересмотреть наше соглашение.
– Да пересматривайте, Уилли, – усмехнулся Бингам и выскочил из кресла легким прыжком – просто чтобы напомнить этой горе жира, кто тут Человек- Паук, – и пошел к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся. – Слушайте, а наймите
В СТАРШИХ классах Бингаму здорово досталось, а ведь ничто не предвещало беды. Его фамилия была Бингам, а город, в котором он вырос, назывался Бингамтоном. Город должен был принадлежать ему. Он так и говорил в детстве, а собеседники только смеялись в ответ. Им нравилась эта шутка, и он повторял ее снова и снова. В старших классах, однако, шутка приелась. И что еще хуже – его совершенно не уважали. Смеялись над ним.
– Майки, так чей это город? – спрашивали его здоровенные выпускники, награждая тумаками и отшвыривая с дороги. Они все были выше его ростом, худощавые, мускулистые.
– Это мой город, – отвечал он.
А они смеялись. Хохотали. Иногда он выходил из себя, и его били. Но куда больше драк его злили постоянные насмешки.
Бингама перевели в класс к особым ученикам, не таким, как все. Некоторые не могли похвастаться даже подобием ума, другие отставали в развитии, но даже эти одноклассники его травили. Джули была глухая, и Бингам надеялся, что она будет к нему добра. Она говорила в нос, как будто у нее все время был насморк, и над ней все смеялись. Однако она не стала от насмешек добрее. Она обозлилась. Джули обзывала Бингама толстяком – и он свирепел.
Уж такой он есть – другой внешности ему не дано.
Отца у Бингама не было, и он всегда считал своим родителем город. Город научил Бингама очень многому. Бингамтон видел и лучшие времена, а теперь город ветшал и не ждал от будущего ничего хорошего. То же самое можно было сказать и о большинстве отцов, которых Бингам встречал в жизни.
Иногда мать приводила в дом мужчин, и он каждый раз надеялся, что у него будет новый отец. Однако почти никто из них даже не смотрел на мальчишку. Некоторые обзывали его такими словами, какие Бингам ни за что не решился бы повторить. Один, правда, был хороший. Он был большой, высокий, его звали Рик. Он много смеялся и говорил, что был боксером. Рик предложил научить Бингама драться, и они часами кружили по двору друг против друга, сжав кулаки.
– Мужчина должен уметь постоять за себя, – говорил Рик, но Бингам и представить себе не мог, что ударит другого человека.
И пусть в школе его били. Сбивали на пол. Он ненавидел боль и даже больше боли ненавидел свое бессилие. Он никому бы не пожелал испытать такого.
Однажды Рик ушел. Ушли и другие мужчины. А мать больше не смеялась и не шутила, и Бингам предпочел вспоминать, какой она была раньше, а не видеть, какой она стала.
Он помнил, как раньше она готовила ему горячие сэндвичи с сыром, которые он так любил, и водила в кино. Он помнил, как обнимал ее. Помнил, как спрашивал, откуда она знает, что любит его, а мать отвечала, что правду нельзя объяснить, да и не нужно. Ему нравилось вспоминать те дни.
Мать исхудала,
А потом мать заболела, и врачи сказали, что не помогут ей. Наверное, на самом деле они говорили, что не могут ей помочь, но ему было все равно. Им было безразлично, что с ней будет, и безразлично, что будет с ним. Каких бы слов они на самом деле ни произносили, смысл был именно такой: она умрет, а он останется один.
Конечно, не совсем один, он был слишком для этого мал. И потому из городского управления пришла злая женщина, вся в веснушках. Она шаркала, как старуха, и говорила, что у Бингама есть выбор. Какой? Родственников у него не было, а значит, его ждала жизнь с незнакомцами и кучкой других детей в чужом доме. Когда люди говорят, что есть выбор, они лгут.
Был только один способ выжить, и надо было выбирать именно его.
Тогда-то Бингам и почувствовал в себе особую силу. Ему дали выбор... но что, если отказаться? Не выбирать вовсе? Изменить все. Например, уйти от злых одноклассников. Не стоять и не слушать их насмешки, не ждать ударов. Просто уйти.
Уходить из Бингамтона не хотелось. Это был его город. Однажды он вернется, и все будет так, как должно быть. И мать не умрет. А когда он придет обратно, она так и будет лежать на кровати, и он скажет ей, что болезнь отступила, и мать встанет и выйдет из больницы с ним за руку. Быть может, Рик вернется и научит его драться по-настоящему.
И это будет его город. Как и должно быть.
Он хотел отправиться в Сиракузы, потому что помнил – был в Древней Греции город с таким именем. Забавно, как один город может быть сразу в двух временах и на разных континентах. Он не знал, как такое возможно, и хотел увидеть Сиракузы своими глазами.
Женщина за окошком кассы говорила с ужасным акцентом, обвиняя Бингама, что он непонятно бормочет, хотя это ее было невозможно понять. Пора было принимать решение, а он не знал, что делать, и в конце концов просто сказал «да», лишь бы закончить тягостный разговор. Так у него в руках оказался билет в Нью-Йорк.
Когда он понял, что натворил, то расстроился. Чуть не заплакал. В его городе нет места такой несправедливости, однако она существовала. Ничего хорошего не происходило. Совсем. И он решил уехать далеко-далеко на поиски лучшей жизни. Быть может, надо ехать туда, куда его зовет билет.
И Бингам поехал в Нью-Йорк. о Город был ужасным, но все же знакомым. Нью- Йорк часто показывали по телевизору в фильмах и новостях, и теперь он будто возвращался в давно известный город. Люди были грубы и заняты только собой. Жилья он не нашел и даже не подумал заранее подыскать себе комнату. Думал, что приедет в город, пройдет по улице и увидит множество вывесок «Сдается комната», – как было с героем одного фильма. Однако в Нью-Йорке привычных невысоких домов не было. Повсюду возвышались огромные здания, а квартиру сдавали только тем, кто мог предъявить документы и рекомендательные письма. Еще нужны были работа и больше денег, чем Бингам видел в жизни.