Человек похож на яблоко из райского сада…

Современный человек не лучше своих предшественников. Но ведь и не хуже! Он не умнее их, но и не глупее. Он не более их стремится к лучшему и высшему, но и не менее. Только жизнь стала сложнее, и потому поводов для сомнений и грехопадений стало больше. Но эти поводы – еще не рок, не судьба, не неизбежность.

Человек, как и прежде, ищет – и находит, просит у Бога и ближних – и получает, любит – и становится любим, верит – и ему воздается верой или хотя бы доверием.

Как и прежде, в каждом человеке есть тайна, есть образ Божий как зерно лучшего в нем, как семечко яблока из божественного Сада, которое жаждет прорасти. Надо лишь немного подсказать, помочь, подсобить человеку в трудную минуту –

Вот такой малой помощью каждому ищущему и готовому в Путь современному человеку, как мы надеемся, и послужат предлагаемые ниже живые диалоги – беседы – размышления. Они не были придуманы – они родились из жизни. Они свободно и бескорыстно велись между двумя людьми – верующим и не очень верующим, готовыми друг друга слушать и слышать, понимать и побуждать к действию.

Просим всех желающих присоединяться! Христос не зря однажды сказал: «Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» (Мф 18:20).

Г. К.

Мы встретились с известным священником, отцом Георгием Кочетковым, в больничной – не самой пригожей обстановке. Диктофон почему-то категорически отказывался работать, времени было в обрез, и вообще все не получалось и валилось из рук. Но в течение нескольких минут ситуация каким-то волшебным образом наладилась, недовольство собой и капризной техникой рассеялось, маленькая тесная палата стала вдруг уютной и хотелось уже не бежать отсюда в привычную суету, а бесконечно слушать сидящего напротив удивительного человека, который неспешно рассказывал о себе, и его глаза и голос невидимым магнитом приковывали все ваше внимание.

Отец Георгий, расскажите немного о себе.

Как Вы стали верующим человеком?

Я стал священником в 1989 году, до этого много лет служил дьяконом. Учился в Духовной академии в Петербурге. Окончил же академию в Загорске, нынешнем Сергиевом Посаде. Магистерскую (кандидатскую) диссертацию защищал в Париже, в Свято-Сергиевском институте.

Прежде получил хорошее светское образование в Плехановском институте и аспирантуре Института экономики АН СССР, где занимался вопросами научно-технического прогресса. Но, имея задумку поступать в Духовную академию, я понимал, что если стану кандидатом наук по политэкономии, шансов попасть туда у меня не будет. Поэтому, практически написав диссертацию, за несколько месяцев до ее защиты, ушел из аспирантуры.

В 60-е годы трудно было верить в Господа не просто «в душе», но и публично выражать свою веру, ходить в храм. Хотя в Москве такие возможности имелись: действовали 44 храма. Как и многие наши современники, к вере я пришел не по воспитанию, а сознательно. Этот длительный процесс начался у меня еще в школе, в старших классах, и закончился где-то в 1971 году, когда я первый раз причастился. Меня очень интересовала жизнь верующего и неверующего человека, я пристально наблюдал и сравнивал их. Я не мог удовлетвориться только внешней стороной веры, традициями, обрядами, христианским бытом, а должен был внимательно прочитать Священное писание, разобраться в главных жизненных вопросах и в той ситуации, в которой наша страна оказалась к тому времени. Отчасти по этой же причине я пошел и в аспирантуру, и не жалею, что много лет отдал светскому, а затем духовному образованию. А теперь сам учу студентов в Свято-Филаретовском институте, где я являюсь проректором и заведующим кафедрой миссиологии, катехетики и гомилетики.

Духовное образование дало Вам, наверное, несравненно больше светского?

В семинарии я не учился, сразу поступил в академию, сдав экстерном 28 экзаменов, что было трудновато. Полагаю, что в отсутствие высшего светского мое духовное образование было бы крайне недостаточным. Но когда есть и то и другое, в целом получается нечто довольно существенное. И жаль, когда их противопоставляют, когда светские люди, зная традицию и отдавая должное христианскому искусству, великому Рублеву, великим святым, не совсем доверяют состоянию дел в сегодняшней церкви и современной церковной культуре. И наоборот, церковные люди часто придерживаются позиции: зачем светское образование, оно же ничего, кроме развращения ума, не дает.

Вы служите в храме?

Сейчас своего прихода у меня нет. Я служил в ряде храмов Москвы и Подмосковья. По просьбе верующих был назначен сначала настоятелем Владимирского собора б. Сретенского монастыря, а потом храма Успения Богородицы в Печатниках, на Сретенке. Теперь иногда служу в Новодевичьем монастыре и в некоторых других храмах – по договоренности. Отчасти это связано с диабетом, который у меня уже почти 20 лет.

Как случилось, что Вы заболели?

Недавно заболела диабетом моя 79-летняя мама, на основании чего я сделал вывод, что какая-то генетическая предрасположенность существовала. Я заболел, когда учился в Духовной академии. А у меня есть принцип – не халтурить ни при каких обстоятельствах. Всегда ведь можно списать, где-то увильнуть. Но я имел внутренний вкус к учебе, с упоением читал замечательные книги лучших русских и зарубежных богословов. Нагрузка была огромной, плюс стрессы, вызванные тем, что известные компетентные органы проявляли к моей персоне особое внимание. А ничего плохого я, как и некоторые мои сокурсники, не делал. Допустим, в наш храм при академии приходили люди, задавали живые, волнующие их вопросы, а мы отвечали на них. Все остальные благоразумно убегали, зная, что это просто так не пройдет. И действительно, в советское время такие вещи не прощались. Позволялось быть служителем культа, но служить Богу и ближним было нельзя. Поэтому тучи над моей головой сгущались, и в конце концов по откровенному требованию тех самых органов меня и еще нескольких лучших студентов с четвертого курса академии исключили. Все отчаянные попытки руководства академии как-то нас спасти не увенчались успехом, и лет пять, до 1988 года, мне пришлось пожить в черных списках. Будучи в сане, я не мог нигде служить.

Но Вы уже «заработали» диабет?

Да, с одной стороны, некогда было заниматься собой: то грипп перенесешь на ногах, то еще что-то, с другой – постоянное напряжение. Хотя от природы я достаточно здоровый человек, считаю себя таковым и сейчас, несмотря на большое количество неизбежных поздних осложнений диабета. Так что могу лишь подтвердить справедливость широко употребимой сейчас фразы: «человек с диабетом и может, и должен жить полноценно». Но это не произойдет само собой, нужно, чтобы у человека был какой-то внутренний моторчик.

Ведь у каждого из нас свои риски. Выйдешь на улицу и не знаешь, вернешься ты или нет. При диабете же число опасностей многократно возрастает: в часы «пик», в толкучке, в транспорте можно повредить ноги или где-то задержаться и попасть в гипогликемию и т. д. Такие моменты у меня бывали, но Господь всякий раз удивительным образом помогал.

Однажды я совершил серьезную ошибку при введении инсулина: мне дали новый шприц, и не заметив, что в нем иные объемы, я в два с половиной раза превысил свою дозу. Все усугублялось тем, что я ехал в электричке из Сергиева Посада. Я съел уже все свои запасы, но выйти из «гипы» не смог, а когда спустился в Москве в метро, стало совсем плохо – я уже практически не мог стоять. Сознание у меня обычно очень устойчивое, но ситуация была крайняя, критическая. Я прислонился на выходе к стене и вдруг вижу: спускается по лестнице одна моя знакомая, которая тут же меня заметила и сразу сделала все необходимое, чтобы вернуть меня к нормальной жизни.