Человек с двойным дном
Шрифт:
Тут Клавдия зарделась.
– И с самогонкой зашли к вам для знакомства. Так что в ближайшие два-три часа будем тут изображать застолье и шуметь, а вы с Клавдией нам тем временем потихоньку обрисуете всю обстановку.
Клава подняла крышку кастрюли, заглянула в кастрюльное нутро и не смогла удержать вздох.
– Продукты у нас есть, – тут же сообщил догадливый Потапов. – Целый багажник.
Он достал из кармана ключи с брелоком, протянул Сомову со словами:
– Принеси из машины чего-нибудь. Консервы, хлеб, водку.
Нырков выразительно посмотрел на бутылки с самогоном. Потапов перехватил его взгляд и засмеялся:
– Нет, такое я не пью!
Осторожничал. Разумно, конечно. Но с водкой как раз и случилась заминка. Старлей не смог найти ее в огромном багажнике «Хаммера». У него с собой было переговорное устройство, и он долго расспрашивал Потапова о том, где именно искать. Но так и не нашел. Потапову пришлось спуститься вниз. А через минуту уже он сам связался по переговорному устройству с Нырковым, который остался в комнате – чтобы тот спросил у Клавы, нужны ли помидоры-перец-огурцы. И когда голос Потапова раздался из динамика, Корнышев вдруг замер и превратился в слух.
– Кто-о-о э-э-это бы-ы-ыл?! – просипел он.
– Где? – не понял Нырков.
– По ра-а-ации кто говори-и-ил?!
– Потапов. А что?
Корнышев не ответил.
Может, он ошибся.
Может, это нервы.
Может, все не так, и он в конце концов останется в живых…
Шум застолья изображали так. Накрыли стол, разлили водку по железным кружкам, приступили к трапезе. Нырков и Сомов общались меж собой, рассказывали друг другу какие-то истории, звучало это вымученно, но шумно. Где-то после третьей у них стало получаться лучше. Если бы кто из местных проходил по коридору, у него бы и сомнений не возникло в том, что пьянка в самом разгаре. Тем временем Потапов, сидя здесь же, за столом, и даже успевая выхватывать из масляной банки куски тушенки, вполголоса расспрашивал Клаву и Корнышева.
Клава рассказала о визите Коляна и о том, как слепой Корнышев раскидал по комнате незваных гостей. Как котят – так она сказала. В голосе ее сквозили восторг и уважение.
С Клавой Потапов долго не беседовал.
– Ладно, мы тут пообщаемся, – сказал он и бросил выразительный взгляд на Корнышева. – А вы пока погуляйте, – это он сказал Клаве. – Наш товарищ с вами пойдет, чтобы никаких неожиданностей не случилось.
И снова у Потапова все получилось очень гладко и логично. Ему по службе надо с Корнышевым переговорить, чужие уши тут не нужны, Клаву он выпроваживал, а поскольку теперь забота о ее безопасности на них лежала, он к ней приставил охранника. Выпала такая роль Ныркову. Комар носа не подточит.
Когда Клава и Нырков ушли, Потапов сделал жест рукой, старлей метнулся к двери, закрыл ее на задвижку.
– Как тебе тут, Слава? – спросил Потапов.
– Нормально, – ответил Корнышев.
Он позволил себе говорить своим обычным голосом. Но повязку с глаз не снимал. То ли уже привык к ней, то ли не хотел выходить из образа.
– Общался с Клавой? Что-нибудь новое узнал?
– Нет, – сказал Корнышев. – Не то чтобы она скрытная, просто не было повода.
– И про то, как она рядом с тобой оказалась – тоже ничего?
– Ничего, – соврал Корнышев.
Потому что, если объяснять все с самого начала, всплывет история про Кипр. А про Кипр Корнышев сейчас опасался говорить. Там не разговор будет, а ходьба по минному полю. И не поймешь, где оступишься и тебя в клочья разорвет.
– Как ты думаешь, – сказал Потапов, – здесь, в поселке, кроме Клавы, есть еще кто-то, кто мог бы знать тебя прежде?
Корнышев пожал в ответ плечами и показал на свою черную маску. Я, мол, лиц не вижу.
– Я слепой, – пояснил он, чтобы было доходчивее. – Кто тут меня окружает – я не знаю.
– А лицо Клавы ты видел? – спросил Потапов.
– Нет, – соврал Корнышев.
– А голос ее тебе знаком?
Корнышев замотал головой. Нет, не знаком. Он даже не смог из себя выдавить это «нет», убоявшись, что выдаст себя интонацией. Потому что, когда Потапов спросил про голос, Корнышев дрогнул. Час назад он голос самого Потапова, кажется, узнал – в переговорном устройстве. И от этого узнавания ему сделалось сильно дурно, как говаривал когда-то один его знакомый.
– Странная штука, – задумчиво произнес Потапов. – Ты ее не признаешь. Зато она тебя знает не месяцы, а годы.
– Кто сказал? – насторожился Корнышев. – Она сказала?
– Ну, предположим, что она, – не стал раскрывать карты Потапов.
– Вам сказала? – нервничал Корнышев. – Или кому еще?
– Да какая разница! – ответил Потапов и забарабанил пальцами по столу. – Вот рассказывал ты нам когда-то про полковника Ведьмакина. Помнишь?
– Помню.
– Рассказывал и о том, что он затем превратился в рязанского шофера и сам он в это искренне верил. Было такое?
– Было.
– А ты сейчас искренне веришь в то, что ты – Корнышев?
Случилась секундная заминка. Потом Святослав сгреб в ладонь черную повязку и буквально сорвал ее, потому что хотел видеть глаза собеседника.
– Не понял! – произнес он.
Без угрозы, но все равно получилось мрачно.
Святослав жмурился, потому что после длительной «слепоты» тусклый свет единственной лампочки казался ему нестерпимо ярким.
– Вот, смотри, – сказал Потапов мягко. – Есть Клава, которая говорит, что давно знает Корнышева…
Он сделал упор на фамилии «Корнышев».
– Зато ты ее не знаешь, – продолжал Потапов. – Нет у тебя вот здесь, – похлопал себя по голове, – информации о ней. Не знал ты ее. Вот Корнышев, допустим, с ней знаком. А ты?.. – Развел руками.
Корнышев молчал. Тут какая-то ловушка. С ним опять играли, будто с мышью. Загоняли в тупик, откуда не бывает выхода.