Человек с двойным дном
Шрифт:
– Поехали!
И назвал адрес. На той улице был объект «Белуга». С чего начиналось, к тому и возвращаются. Корнышев смог оценить злую шутку судьбы.
– Где Аня? – спросил Нырков. – Где та женщина, которую ты увез с собой?
– Отпустил.
– Где отпустил?
– Здесь, в парке.
– Если хотя бы волос с ее головы упал… Если ты хотя бы что-то ей плохое сделал…
– Мы просто с ней поговорили, – пожал плечами Корнышев.
– О чем?
Нырков будто не поверил собеседнику. Ну какие у него могли быть разговоры с Аней? Что за общие темы нашлись? Издевается Корнышев, не иначе.
– У нее потом спроси, – посоветовал Корнышев. – Сама тебе расскажет. Если захочет.
Точно, издевается.
Нырков сдержался. Промолчал. Ехал, бросая на Корнышева хмурые взгляды. Вроде бы хотел продолжить разговор, но не знал, как подступиться. А Святослав смотрел в окно. Он уже обнаружил две машины сопровождения и понимал, что просто так ему от такого конвоя не уйти.
– Где был все это время? – спросил Нырков. – Что делал?
– По Москве гулял. Соскучился по городу.
– Ну-ну, – отозвался беззлобно Нырков. – Ну и как? Нахлынули воспоминания? Вспомнилось былое? Может, и имя настоящее свое вспомнил?
– Я – Корнышев Святослав Геннадьевич!
– А вот Захаров не согласен, – напомнил Нырков. – Он говорит, что ты – не Корнышев.
– Захаров – зверь опасный, – оценил Корнышев. – Себе на уме такой. Так охмурит, что перестаешь самому себе верить. Я даже засомневался одно время, было дело.
– В чем засомневался? В том, что ты – Корнышев?
– Да.
– А теперь уверенность вернулась?
– Вернулась.
– Думаешь, Захаров тебе врал?
– Точно!
– Зачем?
– Подробностей не знаю. Но в целом все понятно. Ему было нужно, чтобы я дрогнул и был зависим от него. Чтобы я без Захарова – ни шагу. Зачем-то я ему нужен. Какая-то есть цель. Скорее всего речь о неких больших деньгах. Захаров хочет до них дотянуться с моей помощью. И то, как он темнит, какие методы использует, подсказывает мне, что дело тут нечисто. Кажется, генерал не для государства старается. Для себя. А вас он просто использует. Вот как тебя, к примеру.
Корнышев внимательно посмотрел на собеседника. Лицо Ныркова было непроницаемо. Никак не признак силы. Скорее, признак неуверенности. Надо продолжать. Другой возможности, может быть, и не представится. Если Корнышев сумеет сильно удивить Ныркова, тот – чем черт не шутит! – дрогнет.
– Я с тобой почему говорю так откровенно, – произнес Корнышев доверительным тоном. – Мне кажется, что ты рядом с Захаровым оказался по ошибке. Сам не понял, куда попал. Я тебя сразу срисовал, как только мы стали общаться. Распознал, с кем имею дело. У каждого в жизни своя роль. Эти роли распределены и даже названия имеют. Вот, смотри. Мы говорим: «Мужик, трудяга». Или – «Блондинка в розовой кофточке». Только произнес, и сразу тип угадывается. А вот есть, например, такой тип: «Честный дурак». Это я про тебя. Только ты не обижайся. Ладно?
Лицо Ныркова стало еще непроницаемее. Зацепило его.
– Тебя используют, даже не объясняя, что к чему, – продолжил Корнышев. – Ты усердно тянешь лямку, не понимая, что вокруг творится. Ты льешь слезы на похоронах друга, клянешься отомстить – и никто тебе даже не объясняет, что Коля Маркин на самом дел жив.
Нырков вскинул голову и посмотрел с прищуром.
– Жив! – повторил Корнышев. – Ты хоть знаешь, что двойников на самом деле было двое? Как минимум. И один из них – это Коля Маркин. Он ростом и комплекцией, судя по всему, был на меня похож. Ну, только чуть повыше. Ты нас обоих видел. И меня, и Колю. Можешь сопоставить. Вот Коля и сгодился. Ему прилепили мое лицо. У кого хочешь можешь спросить. Хоть даже у доктора. Это тот хирург, который меня уродовал.
Нырков удивленно приподнял бровь.
– Я с ним разговаривал, – сообщил Корнышев. – Так что сведения точные. Можешь доктору фото своего друга показать. Наверняка он подтвердит. Он вот в курсе. А ты – нет.
Нырков, который руки скрестил на груди, пальцами правой руки выбивал нервную дробь.
– Или с женой Маркина поговори по душам.
Пальцы Ныркова перестали выбивать дробь.
– Она все эти годы знала, что Коля жив.
Нырков воззрился недоверчиво.
– Маркину сделали пластическую операцию, – невозмутимо доложил Корнышев. – А вместо Маркина его коллегам предъявили труп. Кто этот бедолага – я не знаю, – признался Корнышев. – Возможно, взяли из невостребованных. Такие в морге всегда отыщутся. И этот обгоревший труп охотно показывали всем: тебе, твоим коллегам и даже сторожу с объекта «Белуга»…
– Откуда знаешь? – хмуро осведомился Нырков.
– Я с ним разговаривал.
– Со сторожем? – не поверил Нырков.
– Да.
– Когда?!
– Сегодня ночью, – ответил Корнышев.
Нырков заметно растерялся, это было видно. Он не мог поверить Корнышеву. А с другой стороны, вот сейчас они приедут на объект «Белуга» – тут осталось ехать всего ничего, – и Нырков у сторожа сможет сам спросить. Так какой же резон Корнышеву врать?
– Я сначала сильно удивился, когда подробности узнал, – сказал Святослав. – Якобы погиб офицер ФСБ… капитан Маркин… На секретном объекте… В таких случаях расследование всегда по-тихому проводят. Узким составом. Своими, считай, силами. А тут нагнали милицейских оперов, шум, пыль… Потом я понял: это чтобы все, включая и бабушек на скамейках, знали, что Коли Маркина больше нет. Заметали следы. Чтобы никто капитана Маркина не связывал с двойником. Двойнику делали чистую биографию…
Его слова опутывали Ныркова, как паутина. Тот, осознав, наконец, что постепенно сходит с ума, замотал головой, избавляясь от наваждения, и вытянул из кармана мобильный телефон.
– Так ты говоришь – Маркин жив? – спросил задумчиво.
Будет звонить Ане Маркиной, понял Корнышев. На всякий случай он неопределенно пожал плечами. Нырков набрал телефонный номер. Лишь бы Аня уже включила свой мобильник.
Но Нырков неожиданно сбросил вызов.
– Ты все-таки скажи: ты с нею разговаривал? – спросил он, испытующе глядя на Корнышева.