Человек с ружьём

Лебедев Юрий

Когда про то, что я не принц, говорил, все трое значительно переглянулись. Похоже, так и не поверили.

— И что же Вы, молодой человек, дальше делать намерены?

— Не знаю, херр Отто. Хотел в какой-нибудь большой город податься, там затеряться проще. Пристроиться на постоялом дворе или домик снять, да разобраться не торопясь, куда это меня занесло и что дальше делать. Я ведь понятия не имею, что тут у вас творится.

— Херр Алекс, мой гауптман давно уже на покой просится, в гарнизоне замка толковые ребята, разумеется, есть, но с самостоятельным командованием

пока ни один не справится. Но думаю, если я предложу этот пост Вам, то откажетесь?

Я кивнул, хоть Вальтер человек и неплохой, но в качестве его подчинённого влезать в неизвестные мне графские разборки не хотелось. Вот если объяснят, что к чему, тогда можно и согласиться повоевать. Или не согласиться…

Граф удовлетворённо хмыкнул, как же, угадал, и продолжил:

— Поэтому просто приглашаю в гости к себе в замок. Живите там, сколько хотите. Вы в спокойной обстановке с тем, что вокруг творится, разберётесь. Всё равно ведь без дела, судя по вашим поступкам, долго сидеть не сможете. А такой воин, как Вы, в гарнизоне совсем не лишним будет.

— Спасибо за приглашение, херр Вальтер. А подумать можно?

— Долго?

— Да нет. Но если сразу соглашусь, то Вы меня, не дай Бог, за несерьёзного человека примете.

Все захохотали, а граф, величественно махнув рукой, торжественно изрёк:

— Думайте!

Я, глубоко задумавшись, замолчал. Долго, секунд на десять. И, наконец, в полной тишине произнёс:

— Согласен.

Все оживились и, почему-то, дружно зазевали. Ну да, ночь ведь, а день выдался довольно суетливым.

— Сюзанна, быстро спать, хватит по херру Алексу глазками стрелять.

— Фи, папа, он совсем не в моём вкусе. Настоящий принц должен быть весь в золоте, и чтобы шляпа с пером! А у херра Алекса даже белого коня нет и королевской шпаги с бриллиантом в фунт весом на рукояти. И, вообще, он небритый. Вот!

Тощая заноза показала всем нам язык и величественно удалилась в избу. Спать.

Мы тоже разошлись, до утра.

Глава 8

А поутру они проснулись

Вскочил, когда почти все уже были на ногах. Во время утренней разминки я весело напевал себе под нос:

Утро красит нежным цветом Рожи битых бандюков. Просыпаюсь я с рассветом, Вновь на подвиги готов! Кипучий весь, могучий весь, Никем непобедимый весь…

Дальше что-то не мурлыкалось. Видать, опять слова переврал.

Утро замечательное, солнечное, тёплое. Бывшие пленные по моему приказу быстренько вылили на меня несколько вёдер холодной колодезной воды. И я, бормоча очередную благополучно перевранную мною песню:

Как хорошо быть феодалом, как хорошо быть феодалом, Лучше работы я вам, синьоры, не назову…

начал нарезать круги по окрестности, временами подпрыгивая, чтобы быстрее согреться…

Обитатели заимки смотрели на эти мои экзерсисы квадратными глазами. Похоже, не привыкли они к утренней гимнастике. Значит, пора спасать здешний генофонд! Вот и нашлось, чего попрогрессить! Физкультуру — в массы! Спасём этот мир от гиподинамии!

Стану я точно феодалом, буду я точно феодалом, Если барона, если барона переживу…

Накаркал. Далеко мне всё-таки до Великих Корейских Вождей. Вот они, как писал журнал «Корея сегодня», запросто могли «завершив руководство одним местом, отправиться для руководства другим местом, несмотря на глубокую снежную ночь».

А я вчера явно не тем местом, гм, руководил.

Короче, как раз барон, услышавши мою вчерашнюю речь, всю ночь думал, думал… Благо, есть чем, голова у него, как у лошади. Большая. И выражение лица похожее. Чем-то он на артиста Фернанделя смахивает. И надумал всё, что видит, опознать как лично у него, бедняжки, украденное. В чём готов поклясться своим благородным именем. Уж не знаю, насколько оно благородное, но мне такое ни в жизнь не выговорить: Людвиг-Мария-Альфонсо, барон цу Гроссбергдорф ам Абгрунд фон Каленбергталь. О как!

А главное, и сам при этом как-то непонятно ухмыляется, да и мои ночные собеседники чему-то улыбаются и глаза отводят. Коты Чеширские, блин.

Но надо разруливать. Спросил:

— А избы, барон, тоже у Вас украдены?

— Конечно.

— Ох, сомневаюсь я что-то.

— Ах, Вы, херр Огнит, в моём слове сомневаетесь? Тогда вызываю Вас на бой.

— А если я победю, в смысле побеждю, ну, победу одержу, мне выкуп за Вас положен?

— Положен.

— Ну, тогда в качестве выкупа назначаю всё, что Вы тут своим посчитали. Давайте драться.

Тут барон довольно заржал, поднял обе руки и произнёс:

— Всё, сдаюсь. Забирайте выкуп, херр Алекс. Вальтер, как он быстро сообразил, стервец!

Оказалось, это не барон такой умный, а некоторые особо хитрые прочие. Стали опознавать всё, что плохо лежит, как своё, чуть не передрались. Остановило их только то, что страшного меня разбудить боялись. А пишут, что крестьяне в средневековье все тёмные и забитые. Ага, как же.

Барон, чтобы они друг друга на клочки не разорвали, всё нажитое непосильным бандитским трудом под себя подгрёб и стал ждать, когда херр королевский Огнит, о как меня обозвали, соизволят, наконец, проснуться.

После плотного завтрака начали выносить и раскладывать по кучкам бандитское имущество. Для делёжки.

Тут я вдруг кое-что вспомнил, и быстренько собрал «совет вождей».

— Херр Вальтер, херр Отто, вчера разбойники говорили мне, что утром на эту заимку прибежал какой-то купец из города. И на ваш перехват они вместе с ним отправились. Мне кажется, что вас «заказали».

И ещё, Лёйфер, мальчишка здешний, утверждал, что банда Малыша Цага состоит из крестьян графа фон Роттензумпфа, даже налоги ему платит.