Человек случайностей (др. изд.)
Шрифт:
– И каков же был твой поцелуй?
– Трудно описать. Страстный и вместе с тем ни к чему не обязывающий. Замкнутый в самом себе. Я не знаю, как она восприняла. Но я сам в ту минуту был доволен собой. Она тебе рассказывала?
– Да.
– И что же она сказала?
– Жалела, что ты ее пасынок, а не настоящий сын.
– Странно. Никогда бы не подумал. Никогда не представлял Дорину в роли матери.
– Жаль, что у нее не было детей.
– Отец был против…
– Да.
–
– Да, исключительной… затравленной.
– Затравленной отцом? Как странно.
– Мне кажется, Дорина была вечной странницей в этой земной юдоли, потерянной овечкой.
– Потерянной? Но кем? А впрочем… Ты хорошо знал мою мать?
– Неплохо.
– А ты знаешь, она ведь была настоящей цыганкой. Не просто выглядела как цыганка, но и была в самом деле. Только держала это в тайне. Не знаю почему.
– Мне она рассказала.
– Тебе все в конце концов поверяют свои тайны. Даже я.
– И я тоже тебе сегодня кое-что рассказал.
– Да, конечно. Я тебе благодарен. Ты не рассердился, что я пришел без предупреждения?
– Если бы не пришел, я бы сам тебя кликнул.
Оба усмехнулись.
– Понимаешь, дядя, мой поступок можно отчасти объяснить желанием отомстить. Я хотел помочь Дорине, подтолкнуть ее к разговору. Я был близок к успеху.
– Наверняка.
– Но дело в том, что я трясся от страха все время. Дело ведь было довольно опасное. Возможно, ты удивишься, но я немного боюсь отца.
– И ребенком тоже боялся?
– Нет, тогда, пожалуй, нет. Разве что… после смерти матери… и сейчас.
– Страх перед ним вполне понятен.
– Любопытно, что ты тоже так думаешь. Во всяком случае, когда я узнал, что ты…
– Я объяснил.
– Да, да. Когда я узнал, что ты похитил Дорину и подвергаешь ее своим опытам, то почувствовал, дядюшка, себя так, будто у меня отняли мою собственность. Еще досадовал на то, что ты раньше меня не «кликнул», как ты сам выразился. В то время, наверное, тебе это было не нужно.
– Не обижайся!..
– Ну что ты, пустяки. Я порядком напугал Дорину в тот вечер, и все из-за того, что гневался на тебя.
– Я знаю…
– Вот, пожалуй, и все. Спасибо, что выслушал, дядя Мэтью.
– Зови меня просто Мэтью.
– Я попытаюсь. Со временем.
Зазвонил телефон, и Мэтью поднялся. Гарс, сидевший у окна, повернул кресло и, прищурившись, глянул в золотистый блеск ранних сумерек. Еле ощутимый ветерок покачивал ветви ореха. Влача за собой удлиненную тень, ирландец косил траву у края лужайки.
– Да… да… понимаю… Я тебе потом позвоню, ладно?.. Собираюсь на ужин… В котором часу удобно перезвонить?.. Погоди, запишу номер… Хорошо… Обязательно… Всего наилучшего… До встречи…
Завершив разговор, Мэтью вернулся на свое место.
– Это Людвиг.
– Насчет Грейс?
– Да. Насколько я понимаю, ты собираешься затвориться у себя в комнате и взяться за доработку романа?
– Именно этим и займусь.
– В таком случае прими небольшую помощь. Вернешь, если роман будет иметь успех.
– Не откажусь. Большое спасибо.
– А теперь я должен, увы, тебя покинуть. Обедаю с Мэвис.
– А как отец?
– Все еще в трансе. Но выздоровеет несомненно.
– Не сомневаюсь.
– И в будущем даже сочтет, я думаю, что успешно выдержал испытание.
– Я не ожидал от тебя такого цинизма. Мне всегда казалось, что ты… ты, кажется, хотел постричься в монахи? Почему же не сделал этого?
– Когда-нибудь расскажу, в другой раз. Может, тебя подвезти куда-нибудь?
В дверь кто-то звонил.
– Будь добр, глянь, кто это, – попросил Мэтью, выписывая чек.
Через несколько минут Гарс вернулся и закрыл за собой дверь.
– Там Грейс. Я оставил ее в гостиной. Пусть подождет.
Мэтью на секунду задумался.
– Знаешь что? – сказал он. – Я исчезаю. Ты уж сам с ней поговори.
– Я?
– Да. Ты сумеешь. А мои силы уже исчерпались. И Мэвис ждет. Выйду через садовую калитку. До встречи, спасибо, что пришел. Вскоре увидимся.
Вручив Гарсу чек, Мэтью прошел в застекленную дверь веранды и исчез.
Гарс минуту постоял в комнате, наполненной последними отсветами дня. Потом подошел к двери гостиной, открыл и с порога произнес:
– Очень жаль, но Мэтью только что ушел. У него встреча.
Грейс вышла в коридор. Гарс не видел ее несколько лет, с тех пор как уехал в Америку, и сейчас обнаружил перед собой взрослую женщину. У нее какое-то несчастье, подумал он. Худенькая, бледная, на лице решимость, может быть, одна-единственная – не плакать. Прядки бесцветных волос окружают личико, словно стальные проволочки. Печальное лицо, поднятый воротник. Да, грустная картина. Удивительно, как он ее вообще узнал.
– Ушел… Тогда можно поговорить с тобой? Недолго.
Он не сразу нашел ответ.
– Извини, но у меня тоже встреча. Может, позвонишь Людвигу? Он в Оксфорде. Номер в книжке. Ну, мне пора.
Он уже открывал входную дверь, когда услышал бормотание:
– Не буду ему звонить. Он скоро вернется.
Она вышла следом за ним на улицу.
– Ты куда идешь, Грейс? – спросил он, закрывая дверь.
– В ту сторону.
– А мне сюда. Всего хорошего… Пока.