Человек среди религий
Шрифт:
Сказка про путаника
Жил-был путаник.
Подумаешь, какая невидаль, скажете вы. Мало ли на земле путаников?
Согласен, уговорили. Немало, немало на земле путаников. И сам я путаник. А вы? Неужели никогда ни в чём не путались? Вспомните как следует… Может быть, одни только путаники на земле и живут. Тогда о ком же ещё писать?
Итак, жил-был путаник. Пошёл он однажды куда-то по своим путаным делам и заблудился. Знаете, как это бывает? С дорожки на дорожку, с тропинки на тропинку – и вот забрёл он уже невесть куда.
Это невесть что, куда он забрёл, оказалось
Ну, а путанику, сами понимаете, только этого и не хватало!
Тут же он зацепился за проволоку. Стал от проволоки отцепляться – запутался ещё и в верёвках. Стал из верёвок выпутываться, глядь – уже одна нога в канатную петлю попала, а на другую рваная сетка намоталась. То есть запутался он совершенно.
Да ещё какой-то голосок справа нашёптывает: всё, мол, путник-путаник, не вырваться тебе уже отсюда. Покосился путаник вправо – никого нет. А голосок нашёптывает и нашёптывает.
И в самом деле, чем больше дёргался путаник, тем больше увязал он во всех этих дурацких верёвках, проволоках, канатах и сетках.
Отчаялся он. Понял, что всё кончено, – и махнул на всё рукой! Кстати, сильно махнул, отчаянно.
И вдруг показалось ему, что от этого взмаха он чуть-чуть вверх приподнялся. Взял он, да и второй рукой на всё махнул. Ещё отчаяннее. И опять показалось, что чуточку приподнялся.
Это только показалось, показалось, – раздаётся шепоток в правом ухе. А в левом ухе другой голосок раздаётся, позвонче, хотя тоже непонятно откуда: давай-давай, маши сильнее, раз уж ничего больше не получается, отчаяние тоже штука полезная.
Да ну его, этот правый шепоток, подумал путаник, что-то в нём смысла нет никакого, послушаю-ка я лучше тот голосок, что слева. Замахал он изо всех сил руками – и надо же: стал вверх подниматься!…
Тянулись, тянулись за ним верёвки, канаты и проволоки, сколько у них длины хватило, а потом на землю упали. Оставил путаник всю путаницу внизу – и улетел.
Рассказывают, он с тех пор стал жить по-другому. Его и путаником-то больше никто не называет. А имя его я не скажу. Мало ли кто когда путаником оказался. Да и сам я был путаником…
Зрячий свет
Главное из наших средств ориентирования – это, конечно же, наш собственный разум. Разум, понимаемый не как сознание и не как способность к рациональному, логическому суждению, а как способность к осознанию жизни в более глубоком смысле. Способность видеть органическую связь явлений друг с другом.
У слова "разум" много значений. Каждое из них со своим смыслом. Но тот смысл, на который мы здесь опираемся, особенно важен.
Разум – "источник жизни человека" ("Ветхий Завет"). Это "движущая сила, которая доводит рассудок до той границы, где он терпит поражение" (Ясперс). Это "лазутчик внеприродного" (Стив Клайпз Льюис). Это "часть божественного духа, погружённая в тело людей" (Сенека). Это "понимание сущности вещей" (Мо-цзы), "сознательное бытие духа" (Якоби), "способность живого к истине" (Александр Круглов). Это "способность видеть связь общего с частным" (Кант). "Это высшее соединение знания и самосознания, то есть знания о предмете и знания о себе" (Гегель).
Разум – это зрячий свет.
Зрячий свет, соединяющий в себе возможность видеть – с желанием видеть. Возможность ориентироваться – с желанием ориентироваться во внутреннем и внешнем мире.
Эта способность к виденью связей является первостепенной и для философии, и для религиозного движения души.
Разница лишь в том, что для философии важны многие структурные связи, а для религиозного сознания – одна, но самая главная Связь.
В той степени, в которой для нас важно наше обыденное существование, мы направляем свой разум на увязывание друг с другом "земных" вещей и явлений. Этот разум в домашнем халате, этот земной увязыватель обычно называют рассудком или здравым смыслом, и в этом амплуа он до поры до времени вполне нас устраивает.
Но разум способен на большее. Он неминуемо приходит к этому большему, когда в процессе ориентирования обнаруживает, всё чаще и всё увереннее, что для верного представления необходимо искать не только правду (факт), но также истину (стержень фактов). Соединение фактов с их первоосновой, обнаружение и увязывание смыслов – это то дело разума, которое называют философией.
Когда же у нас просыпается потребность в увязывании самих себя с высшими измерениями жизни, – разум и тут оказывается первым нашим помощником. Только теперь он имеет дело с проблемами большего масштаба и напряжения. Это уже не портной, занятый швами и шнуровками повседневности. Это – молния, соединяющая землю и небо друг с другом.
Само слово "религия" говорит об установлении или восстановлении некоторой особой связи. Связи с Высшим.
Внутреннее переживание этой связи – чувство веры – играет для человека огромную роль. Но именно разум может наилучшим образом поддержать, укрепить, высветить это чувство среди других явлений внутреннего мира. Веру, полностью поддерживаемую разумом, уже трудно называть чувством. Она становится знанием, мировоззрением, образом жизни.
Другое дело – может ли разум сам сформировать в душе чувство веры? Может ли вырастить его из неприметного зёрнышка? Или может лишь открыть душу для небесных семян?… Ответит ли кто-нибудь с полной уверенностью на эти почти риторические вопросы?…
Не дожидаясь почти риторических ответов, будем всё-таки говорить о вере именно как о самостоятельном человеческом чувстве. Наверное, это достаточно разумный подход.
Надеюсь, что склонность автора к каламбурам не расстроит читателя. Хочется иногда шуткой смягчить напряжение, созданное серьёзностью темы.
Чувство веры
К чему только не применяют слово "чувства"! Чувствами называют и ощущения, и органы, снабжающие нас этими ощущениями, и эмоции, и само сознание человека, и всевозможные проявления внутренних переживаний… Поэтому уточним сразу: о чувстве здесь будет говориться как об одной из сущностей душевной жизни человека. Как о некотором внутреннем существе, воспринимающем свой круг явлений и порождающем свой круг эмоций.