Человек-Т, или Приключения экипажа "Пахаря"
Шрифт:
– Привет мастерам бочкотары!
Фамилия Витьки была, как я уже, по-моему, упоминал, Бондарь, а бондарь, как вы понимаете – это тот человек, который делает бочки, поэтому иногда я и называл так своего друга.
– Что поделываешь?
– Ты не поверишь, но у меня первый день отпуска. И не просто отпуска, а настоящего и полноценного. Не урезанного.
– Так-так! И почему же ты до сих пор мне не позвонил, дабы отметить с лучшим другом сие радостное событие? И вообще, я тут читаю о твоих подвигах в каких-то газетах, а сам ты молчишь, как коммунист на допросе. Нехорошо.
– Какой коммунист? – не понял я. – И на каком допросе?
– Ты
– Тьфу на тебя… Кино, что ли, какое старое по телику посмотрел? Между прочим, я тебе звонил. Но абонент постоянно недоступен.
– Значит, так было надо, – безапелляционно заявил Витька. – Все равно нужно быть настойчивее. На часах вон уже тринадцать, у тебя первый день отпуска, я тоже пока свободен, а у нас отчего-то ни в одном глазу. А?
– С утра пить вредно, – я вдруг понял, что широко улыбаюсь прямо в трубку.
– Час дня ты называешь утром? Все деловые люди к этому времени уже давно подписали многомиллионные контракты и приняли по парочке коктейлей. Ладно. Ты дома?
– А где ж мне быть? – удивился я.
– Мало ли… Но я не понимаю, почему если ты дома, то не зовешь меня в гости?
– Приезжай и быстрее, – сказал я. – За пивом сбегать пока?
– Не надо, сейчас приеду – разберемся. Сиди и жди. Скоро буду.
И он отключился.
С Витькой Бондарем мы познакомились еще в бытность мою студентом университета. Был он старше меня на два года и учился не в универе, а в политехническом, на строительном факультете. Я в те годы не только активно прыгал в воду с трехметрового трамплина, но еще и состоял в сборной университета по футболу (занимал место в воротах как самый прыгучий). Витька же играл за сборную родного политеха по центру нападения, и мы неоднократно встречались на поле. Был он длинным, жилистым и наглым, так что, особенно при подаче угловых у моих ворот, мы с ним частенько сталкивались самым непосредственным и жестким образом. И в ноги я ему бросался, бывало, стараясь не только помешать ударить по воротам, но и зацепить побольнее (желательно, чтобы судья не заметил), и от него мне временами доставалось локтем под дых и по иным, тоже весьма чувствительным местам. Что, впрочем, не мешало нам после игр совместно пить пиво и ухаживать за девушками. После окончания учебы я потерял его из виду на несколько лет, и только здесь, в Москве, мы снова встретились. Разумеется, в метро.
Вообще, я заметил, что если хорошо знакомые люди долго не виделись и одновременно, но порознь попадают в столицу, то они рано или поздно обязательно встретятся именно в метро. Конечно, при условии, что они им часто пользуются, а не передвигаются по Москве на собственных автомобилях.
Витька как раз ездил на своей машине. Но именно в тот день она у него сломалась, и он был вынужден спуститься под землю и смешаться с толпой. И тут-то я на него в буквальном смысле слова и наткнулся…
С тех пор прошло уже два года, и все это время мы старались не расставаться надолго. Конкретного и четко определенного дела у Витьки не было. Начальный капитал он, как сам говорил, приобрел на долевом участии в удачной продаже крупной партии подержанных иномарок и с тех пор чем только не занимался. Была у него небольшая (он, помощник-секретарь и бухгалтер) инвестиционная фирма, исправно платящая налоги и арендующая небольшой уютный офис в районе улицы Новослободской, и фирма эта, как я понимал
– Дешево покупай и дорого продавай, – говорил обычно Витька Бондарь. – Это звучит избито и даже пошло, я понимаю, но это истинная правда. Но не вся. А вся правда, и она же истина, заключается в кураже. Кураж надо поймать. Будет кураж – будет прибыль. Не будет куража – считай, прогорел. И никакие расчеты не помогут. И не только в бизнесе кураж нужен, а вообще в любом деле. Без куража, знаешь ли, и девку как следует трахнуть не получится.
– Брось, – возражал я. – Вот я, например, отлично знаю, что такое кураж. Иначе никогда бы не занимался спортом и не лез, будучи репортером, освещать всякие опасные для здоровья события. Но я беден, а ты богат. Вот тебе и весь кураж.
– Херня, – не сдавался Витька. – Во-первых, я отнюдь не богат, а просто довольно обеспечен. Опять же на сегодняшний день, потому что уже завтра все может случиться и я приду к тебе просить сотню на кофе и сигареты. А во-вторых, ты просто не ловишь кайфа от процесса сотворения денег. Именно сотворения, а не делания, как, например, говорят американцы. Потому что сотворение предполагает, когда из ничего получается что-то. Вот в этом-то и весь кайф. Опять же риск щекочет нервы и азарт будоражит кровь. Ну, а уж об удобствах, которые доступны человеку с деньгами, я умолчу. Это и так понятно.
– Да я не спорю, – вяло соглашался я. – Но знаешь ли ты, что по статистике только 8% людей способны к успешному ведению своего дела? Все остальные могут лишь продавать свой труд. А ведь среди этих остальных имеются очень и очень талантливые и, как ты говоришь, азартные люди. Художники, инженеры, ученые, поэты и писатели. Да те же пресловутые учителя и врачи, наконец. Разумеется, хорошие учителя и врачи. Неужели ты думаешь, что они не умеют ловить кураж? Еще как умеют. Только кураж у них другой.
– Опять херня, – не сдавался Витька. – Это кайф у них другой. Кайф от занятий любимым делом. А кураж, дружище, у всех одинаковый. Что у циркового, работающего опасный трюк, что у делового, из воздуха делающего не менее опасный миллион.
– И все-таки…
Самое интересное, что эти и другие бесконечные и по сути одинаковые споры никогда нам не надоедали. Как и мы сами друг другу.
Следующие несколько часов до самого позднего вечера я провел в мучительной борьбе с собой. Рассказать моему единственному другу о происшедшем со мной или не рассказать. Каковая борьба разрешилась самым простым и непосредственным образом. Но все по порядку.
Дома, конечно, мы сидеть не стали. Не то было настроение и финансовое положение обоих, чтобы сидеть дома.
Для начала Витька повез меня в какой-то ресторан на открытом воздухе где-то недалеко от Останкино, где нас довольно недурственно и не очень дорого накормили и соответственно напоили (Витька знал массу подобных местечек в Москве, и я всегда в таких походах полагался на его вкус и выбор). Потом нас занесло на Большую Никитскую в бард-кафе «Гнездо глухаря», пустое в это время дня, где мы выпили сколько-то коньяка и всласть погоняли шары на бильярде, после чего, уже под самый вечер, каким-то образом вокруг нас оказалась Арбатская площадь, и Витька предложил закончить так хорошо прошедший день и продолжить так замечательно начавшийся вечер в казино «Метелица», что на Новом Арбате.