Человек в витрине
Шрифт:
— Что вы имеете в виду?
— А?
— Почему вы сказали «к большому сожалению Карстена»?
Арвид невесело улыбнулся:
— Карстену наверняка хотелось бы самому управлять магазином…
— Хотите сказать, что Карстен хотел стать единственным наследником?
— В таком желании нет ничего противоестественного, верно?
— Не знаю, — ответил Фрёлик. — Значит, вы утверждаете, что потенциальные наследники вели спор из-за наследства?
Арвид довольно долго смотрел
— В каком смысле?
Фрёлик окинул его внимательным взглядом. Может быть, Арвид в самом деле намекал на разногласия между вдовой и сыном убитого. Тем временем Арвид заволновался. Видимо, до него только что дошло, что он беседует не с кем-нибудь, а с полицейским и потому должен внимательнее относиться к своим словам. Знакомая реакция!
— Возникнет ли спор из-за наследства после смерти вашего брата? — перефразировал вопрос Фрёлик.
— Не знаю.
— Значит, я неправильно понял ваши слова о «большом сожалении Карстена»?
Арвид затих, словно одурманенный.
— Что вы имели в виду? — не сдавался Фрёлик.
— Я имел в виду, что… Я попал в затруднительное положение. Учтите, я не желаю ни на кого из них бросать тень! Карстен и Ингрид — добрые друзья. Если кто-то и расстраивается из-за того, что Карстен не единственный наследник, так сказать, волк в овечьей шкуре, то это, скорее всего, Сюзанна, жена Карстена. Такое, правда, случается во всех семьях. Вот помню…
— Отлично, — перебил его Фрёлик. — Но разве право собственности на магазин — дело решенное?
— Да, наверное. Во всяком случае, пока не откроют завещание Рейдара, я склонен предполагать, что его наследницей окажется Ингрид.
— И вы попробуете уговорить ее продать ее долю этому…
— Хиркенеру. Как произносится, так и пишется: «Хир-ке-нер».
— Я понял. — Фрёлик взмахнул ручкой, призывая своего собеседника продолжать.
— О чем вы спрашивали?
— Согласится ли Ингрид продать магазин, если Рейдар был против.
— Конечно, согласится.
— А его сын, Карстен?
— А что — Карстен?
— Он ведь управляет магазином?
— Мы заранее провентилировали с Карстеном вопрос о продаже; по-моему, он остался вполне доволен.
— Но ведь он тогда лишится работы?
— Не знаю, насколько он дорожит такой работой. Видите ли, у Карстена немножко другой характер. Он хочет стать писателем. Все время стучит на машинке, если у него нет покупателей. Сидит в подсобке и стучит на машинке. Пишет статьи в разные журналы, сочиняет что-то… Когда мы рассказали ему о том, что появился покупатель, он отнесся к нашим планам без всякой враждебности.
— А может быть, именно поэтому Рейдар отказался продавать магазин? Может быть, он пекся об интересах Карстена, хотел, чтобы у сына сохранилась работа?
— Нет, я так не думаю, — искренне ответил Арвид.
— Похоже, вы вполне уверены в своих словах, — заметил Фрёлик, поднимая голову.
— По-моему, Рейдар не стал бы скрывать от нас своих намерений, если бы он был против сделки из-за Карстена. Рейдар особой скрытностью не отличался.
— Как вы думаете, почему Рейдар отказался продавать магазин?
— По-моему, из вредности. Чтобы в очередной раз продемонстрировать нам, кто главный. И потом, одна мысль о том, что он больше не будет работать, казалась ему невыносимой. Наверное, это самая важная причина. Рейдар так и не смирился с тем, что он тоже стареет. Рейдар был из тех, кто отрицал само существование смерти.
Фрёлик записал последнюю фразу и несколько секунд формулировал следующий вопрос:
— Нам сообщили, что на вас работал некий Юнни Стокмо…
— Больше не работает.
— Ну да, Рейдар его выставил. За что?
— Я вообще удивлялся, как он ухитрился так долго терпеть выходки Юнни, — с едва заметной улыбкой заметил Арвид. — О причинах могу лишь догадываться. Ничего доподлинно не знаю. Юнни — непростой человек. Крепкий орешек. Они с Рейдаром никогда не ладили. Оба гордецы. Скорее всего, кто-то из них обиделся, решил, что задета его честь.
— Но из-за чего они поссорились?
— Бог знает. Во всяком случае, мне об этом неизвестно.
— У Рейдара было много врагов?
Арвид широко улыбнулся:
— Если вы имеете в виду ссору с Юнни, то это просто глупость. Должно быть, Рейдар каким-то образом его оскорбил. Нам казалось, что пройдет время и Юнни вернется поджав хвост.
— Почему антиквариат? — вежливо спросил Фрёлик.
— Еще кофе хотите?
— Нет, спасибо. — Фрёлик наблюдал, как хозяин подливает себе портвейна. На конце его синевато-багрового носа росли два седых курчавых волоска. Фрёлик повторил вопрос.
— Ах, долго рассказывать. Все началось с бумаги. — Фольке-Есперсен скрестил руки над животом.
— С бумаги?
— Да. Знаете, никто из нас не получил хорошего образования. Эммануэль в юности работал учеником каменщика. Кстати, это он построил соседний дом — вы проходили мимо, когда направлялись ко мне. Конечно, не один построил, а вместе с другими… А я начинал мелким клерком в банке, который давно разорился. Рейдар был самым умным из нас, но именно он учился меньше всех. Он работал курьером в «Афтенпостен». В молодости Рейдар был идеалистом. Он, например, довольно долго верил, что можно разбогатеть честным путем.