Человек в Высоком замке (сборник)

Дик Филип Киндред

— Это не она! Это Дороти!

Миссис Паркер быстро пошла по проходу вдоль парт.

— Лиссабонские Законы тысяча девятьсот девяносто третьего года, резко бросила она, — были наиболее важными законодательными актами за последние пятьсот лет.

Она говорила нервно, высоким, резким голосом. Постепенно класс повернулся к ней. Их заставила это сделать привычка — многолетняя тренировка.

— Все семьдесят наций мира послали своих представителей в Лиссабон, все мировые организации «Единства» формально согласились, что крупные компьютеры, построенные Британией,

Советским Союзом и Соединенными Штатами, до сих пор использовавшиеся в чисто справочных целях, отныне получат абсолютную власть над национальными правительствами в определении глобальной политики…

В этот момент Управляющий Язон Дилл вошел в класс, и миссис Паркер почтительно смолкла.

Она не впервые видела этого человека, реальное физическое существо, контрастировавшее с синтетическими образами, создаваемыми средствами массовой информации для публики.

И, как уже случалось прежде, она снова была поражена огромной разницей между реальным человеком и его официальным имиджем. В глубине души она хотела знать, как дети воспринимали это. Она взглянула на них и увидела, что все они смотрят с ужасом, забыв про все остальное.

Она размышляла. Он в действительности не так уж отличается от всех нас. Человеческое существо высшего ранга… и одновременно обычный человек. Энергичный мужчина средних лет с проницательным взглядом, мигающими глазами, доверительной улыбкой. Он невысокого роста. Ниже любого человека из его свиты, вошедшей с ним. Трое мужчин и две женщины. Все в деловых костюмах Т–класса. Никаких особых знаков отличия, никаких царских украшений. Если бы я не знала, подумала она, я бы не догадалась. Он так обычен.

Перед вами Управляющий директор Дилл, — представила она — Координирующий директор системы «Единства». — Ее голос прервался от напряжения. — Управляющий директор Дилл несет ответственность только перед «Вулканом–3». Кроме директора Дилла, никто из человеческих существ не имеет права приближаться к банку данных компьютера.

Директор Дилл благосклонно кивнул миссис Паркер и классу.

— Что вы учите, дети? — спросил он дружелюбным тоном. Голос был богат оттенками, как и подобает лидеру Т–класса.

Дети робко задвигались.

— Мы учим Лиссабонские Законы, — ответил мальчик.

— Это хорошо, — поощрил директор Дилл и кивнул персоналу в направлении двери. — Дети, будьте хорошими учениками и делайте то, что говорят вам ваши учителя.

— Это было так приятно, — сказала миссис Паркер, — что вы посетили нас и дети смогли вас увидеть. Это такая честь! — Она последовала за группой к двери. — Они всегда будут вспоминать этот момент и дорожить воспоминаниями.

— Мистер Дилл, — прозвенел девичий голос, — могу я задать вам вопрос?

В классе стало тихо. Миссис Паркер похолодела. Голос. Опять девочка. Кто это? Она хотела увидеть ее, ужас сжал ее сердце. Великий Боже, неужели этот маленький дьяволенок хочет что–то сказать в присутствии директора Дилла?

— Конечно, — ответил Дилл, резко останавливаясь у двери. — О чем ты хочешь спросить? — Он взглянул на часы, улыбаясь.

— Директор Дилл спешит, — торопливо вставила миссис Паркер. — У него так много дел. Я думаю, мы лучше отпустим его, не так ли?

Но твердый девичий голос продолжал:

— Директор Дилл, не стыдитесь ли вы за себя, когда позволяете машине руководить вами?

Улыбка застыла на лице директора Дилла. Он медленно повернулся лицом к классу. Его глаза пробежали по классу, пытаясь обнаружить того, кто задал вопрос.

— Кто задал вопрос? — добродушно спросил он.

Последовало молчание. Директор Дилл медленно прошелся по классу, держа руки в карманах. Никто не двигался и не отвечал. Миссис Паркер и персонал «Единства» все еще стояли, охваченные ужасом.

Это конец моей карьеры. Может быть, подвергнусь добровольной реабилитации. Нет, подумала миссис Паркер.

Директор Дилл был невозмутим. Он остановился у доски и поднял руку. На темной поверхности появились белые линии. Задумчиво проделав несколько движений, он вывел на доске дату «1992».

— Конец войны, — произнес он.

Перед притихшим классом возникла дата «1993».

— Лиссабонские Законы, которые вы учите. Год, когда объединились нации мира, решив соединить вместе свои судьбы. Подчинить себя реалистическим — не по идеалистически, как было в дни ООН — общему наднациональному авторитету, для блага всего человечества.

Директор Дилл медленно отошел от доски, задумчиво глядя в пол.

— Война только что закончилась, большая часть планеты была в руинах. Необходимо было принять решительные меры, ибо вторая война уничтожила бы все человечество. Необходим был орган наивысшей организации. Международный контроль. Закон, который не могли бы нарушать ни люди, ни нации. Необходимы были Хранители. Но кто будет наблюдать за Хранителями? Как можно быть уверенным, что это наднациональная организация будет свободна от ненависти и предвзятости, животных чувств, которые в течение многих веков противопоставляли людей друг другу? Не будет ли это организация, как и все остальные, созданные человеком, наследием тех же пороков, того же преобладания интересов над разумом, эмоций над логикой? Был один ответ. Мы уже давно пользовались компьютерами, великолепными конструкциями, созданными трудом и талантом сотен опытнейших инженеров, построивших по точным стандартам машины, свободные от чувств. Они могли объективно сформировать точные цели, которые для человека могли остаться только идеалом. Если нации пожелали бы отказаться от суверенитета, подчинить свою мощь объективным, беспристрастным директивам…

И снова прозвенел тонкий детский голос, прерывая доверительное повествование Дилла.

— Мистер Дилл, вы действительно верите, что машина лучше человека? Что человек не может сам управлять своим миром?

Впервые щеки Директора покрылись краской. Он заколебался, слабо улыбаясь и жестикулируя в поиске нужных слов.

— Хорошо… — пробормотал он.

— Я не знаю, что и сказать, — задохнулась в гневе миссис Паркер. — Извините, пожалуйста. Поверьте мне, я не знала…