Человек войны
Шрифт:
– А теперь налили по четвертой! – скомандовал в трубку Андрей, едва отдышавшись.
– Не частишь, Андрюха? – пророкотал голос Игоря.
– Я уже больше восьми лет не пил со своей группой, товарищ мой «замок»! Имею право?!
– Командир всегда прав! Если же он не прав – смотри пункт первый!
– Это было давно.
– А ничего не изменилось, Филин! Группа в сборе, командир хоть и в другой стране, но рядом. Командуй!
– Тогда так! Кто сегодня «разводящий»?
– Сержант запаса Парубец! – проговорила трубка.
– Ясно. Ничего не меняется... Да и кому, как не Доку контролировать процесс? Медицина на то и поставлена – следить за здоровьем. Миша, тару наполнил?
– Так точно!
– Тогда подняли! Четвертый тост «За них, за нас – за весь спецназ!».
– А за косоглазие противника, забыл?!
– ...И за косоглазие противника!!! – И опрокинул в рот добрую дозу.
– А что твоя книга, командир, что-то просвечивается? – спросил Медведь.
– Пишу...
– Так написал же уже! Мы все читали!
– Вторую начал. Про вас пишу, Игорек...
– Не понял!
– Про каждого из вас. Большую книгу, про моих отчаянных братьев.
– А надо?
– Это мне надо, дорогой ты мой Медведь. Чтобы люди знали, кто за них головы клал, чтобы они могли спокойно жить.
– Тогда слушай, командир!
В телефонной трубке зазвучала гитара и не очень стройный хор мужских голосов:
...Мне старушка одна, на вокзале, поохав, сказала:«Как не стыдно, сынок, – жизнь свою начинаешь с обмана?Где-то орден купил, нацепил и бахвалишься людям.Сам такой молодой, да только совести грамма не будет!Весь такой загорелый, видно, с отдыха с жаркого юга,Там на папины деньги гулял, веселился бездумно!Ты сними, не позорь, не позорь фронтовые седины.Что ты знаешь, сынок, о войне? Ничегошеньки, милый!»Что ответить старушке седой? Не обидеть бы старость,А слова оправданья не лезут, как будто бы в тягость.Только орден прикрыл, чтоб обиды не пачкать,И вдруг вспомнил афганское небо, наше небо прозрачное...Я бы мог рассказать той старушке, как плакали горы,Как снега вдруг краснели от яркой рябиновой крови,И как быстрые реки топили последние крики,И как небо швыряло на землю горящие «МиГи»!А еще расскажу, как врываются горы в квартиры,Как безумную мать не могли оторвать от могилы!И тогда ты, старушка, поймешь и меня не осудишь —Ордена, как у нас, на базаре не встретишь, не купишь...И это было счастье!.. Простое, солдатское счастье услышать родные голоса, находясь от них за тридевять земель!..
8 июля 2003 г. Израиль
«...Здравствуй, Ма! Здравствуй, Дед!..»
...1 июля, 21.30 РМ...
– ...Сына, здравствуй!.. – Этот голос в телефонной трубке всегда вызывал в душе Андрея трепет.
Голос его матери...
– Здравствуй, Ма! Как дела? Как вы там? Как отец?
– Все в порядке, сыночка. Получили вот твой «вызов», съездили в Киев за визами. И билеты уже купили.
– Правда! На когда?
– 8 июля приедем. На недельку.
– Господи! Наконец-то! Как же я вас хочу увидеть! Шесть лет уже прошло! Шесть, Ма!
– Да и мы тоже! Машеньку увидеть хочется. Большая уже, наверное?
– Не то слово! Метр семьдесят росту!
– Ого! Ну и вымахала!
– Да уж, не меленькая.
– Да и Максимку увидеть хочется. Он же нам не чужой – внук все-таки!
– Увидите! Обязательно!
– Что тебе из Одессы привезти, сына?
– Одессу.
– Если бы можно было. А еще что?
Андрей уже давным-давно знал, что ему хотелось бы, чтобы хоть кто-то привез из Одессы, и даже искал возможности и оказии, да только пока не получалось...
– Ма... Привези мне маленький крестик, только освященный. В Одессе. Сможешь?
– Хорошо, Андрюша, я постараюсь.
– Я буду ждать вас, родные мои! И встречу обязательно!
– Ну, тогда до встречи, сына. Мы скоро приедем. Через неделю уже.
...8 июля, 22.10 РМ...
...К такой долгожданной встрече с родителями Андрей готовился очень активно. И подготовка эта заключалась в том, чтобы...
Он очень не хотел расстраивать своих стариков! Очень! А они, прожив вместе 45 лет и будучи воспитаны в старых традициях, понимали только так – если есть ребенок, то «муж» с «женой» должны жить вместе. О том, что их сын живет отшельником в крохотной конуре, они не то чтобы не знали, а даже и не догадывались! И даже не так!.. Такую «семейную жизнь» они себе даже представить не могли, с их-то воспитанием и пониманием жизни!
В общем, подготовка заключалась в том, чтобы уговорить Лину не расстраивать родителей и впустить его, а соответственно, и их тоже, пожить эту неделю всем вместе, благо съемная трехкомнатная квартира это позволяла.
В конце концов все решилось именно так, как и хотел Андрей с самого начала. А неделя и уйма потерянных нервов, так что ж – бывало в его жизни и тяжелее, и хуже...
...Уже прошло двадцать минут с того момента, как объявили, что рейс Одесса – Тель-Авив совершил посадку. Уже давно начали выходить в большое фойе аэровокзала те прибывшие, которые умели быстро проходить все пограничные и таможенные формальности. А родителей все не было видно.
Андрей метался у металлического ограждения, как зверь в клетке.
«...Ну! Ну же! Что ж это такое?! Ну, когда же уже?!»
И тут... он их увидел...
«...Господи! Боже ты мой!!! Какие же вы стали!.. Господи Иисусе! Прости меня! Прости меня за все, ибо я грешен пред тобой! И сделай так, чтобы и они меня простили! Молю тебя, господи!..»
Последний раз они виделись ровно шесть лет назад, в июле 97-го, когда Андрей сумел вырваться в Одессу на месяц и привезти к дедушке с бабушкой тогда еще шестилетнюю Машу. Шесть лет прошло... Шесть лет!.. Тогда еще «молодые» и «неуспокоенные» родители были похожи на неугомонные торпеды, и никто из окружающих не мог сказать, сколько же им на самом деле лет. А теперь... Нет! Они были еще «очень живые», бодрые, но... И семидесятидвухлетний «папа Леша», и шестидесятипятилетняя «Ма» ...
Эти шесть лет их не пощадили! И это было видно. Так видно, что у Андрея сжалось сердце, а к горлу подкатил огромный тугой комок.
Они смотрели поверх голов, высматривая своего сына, а Андрей даже не мог их позвать, потому что голос попросту исчез куда-то. И он поступил так, как, наверное, и должен был бы поступить любой.
Андрей, ни секунды не задумываясь о последствиях, перемахнул через заборчик ограждения и подскочил к своим старикам.
– Ма! Батя!.. – прошептал он громким шепотом. – Вы кого-то ищете?