Шрифт:
Предисловие. Языковое творчество
Единственный значимый барьер между животным и человеком – это Язык.
Что такое человек?
Старый мудрый Платон на этот вопрос ответил так: «Двуногое животное без перьев». Не менее старый и не менее мудрый Диоген в ответ на это ощипал петуха, показал его коллеге-философу и заявил: «Вот твой человек!»
Двуногое? А то!
Без перьев? Именно!
Значит – человек.
Да, хомо сапиенс сапиенс – уникальное живое существо даже на фоне близких
Как же отделить человека от всех прочих населяющих Землю существ: ползающих, плавающих, летающих и ходящих по ней?
Есть у нас особая штука, которой не имеется больше ни у кого, – коммуникативная звуковая система исключительной сложности, и благодаря ей мы создали такие примочки, как цивилизация и культура. Именуется эта полезная древняя штука языком. Не зря американский психолог Олвин Либерман сказал: «Speech is special», что с учетом контекста переводят обычно как «речь (видо)специфична».
«Но как же так! – воскликнет образованный читатель. – Животные тоже говорят! Дельфины там, пчелы, обезьяны…»
В определенном смысле он будет прав: многие виды обладают так называемыми СКЖ – системами коммуникации животных. Птицы щебечут и чирикают, волки завывают, гиббоны поют, лягушки квакают, муравьи обмениваются химическими посланиями. Вот только почти все эти СКЖ очень далеки от языка и сводятся к сигналам трех больших видов:
– связанные с выживанием;
– связанные с размножением;
– социальные сигналы.
С помощью СКЖ можно сообщить о том, что рядом хищник, о готовности к спариванию или о том, что данная территория занята, то есть «прокричать»: «Иди прочь, чужак!»
Сигналы СКЖ передают информацию, но главное их назначение – манипулятивное, они предназначены для того, чтобы вызвать у того, кто их получает, определенное поведение. В случае с языком все наоборот, он в первую очередь передает информацию и лишь во вторую является средством манипуляции [1] .
1
Это личное мнение автора, с которым вряд ли согласились бы Р. О. Якобсон, Ч. Фергюсон и многие другие лингвисты-теоретики. Дело в том, что любой акт общения, помимо передачи фактов, обычно выражает мнение говорящего и воздействует (или пытается воздействовать) на адресата. Именно поэтому А. А. Реформатский вслед за И. П. Павловым называет наш язык второй сигнальной системой в противопоставление первой сигнальной системе животных, передающей как раз таки «голую» информацию. – Прим. науч. ред.
Кроме того, СКЖ сосредоточены на «здесь-и-сейчас», они не позволяют обсудить вчерашний дождь или рассказать о планах на завтра или о том, что ты видел год назад у реки. Говоря умными словами, у СКЖ отсутствует языковое свойство «перемещаемости» или «смещенной референтности». На самом деле отсутствуют и многие другие, присущие языку свойства, например «открытость» (из ограниченного числа исходных единиц можно строить неограниченное количество сообщений) или «рефлексивность» (возможность описывать язык с помощью языка).
Но «перемещаемость» – главное отличие.
Да, она в некоторой степени присутствует в СКЖ муравьев и пчел, но ограничена исключительно пищевыми вопросами – можно сообщить, где, в каком направлении и на каком расстоянии находится потенциальная еда, и позвать сородичей за собой, но не более того.
Как и когда именно человек выделился из ряда других животных благодаря языку, не совсем ясно. Нам неизвестно, один был протоязык или несколько, – очевидно только, что все это возникло во тьме первобытности и что именно благодаря языку мы из этой первобытности выбрались.
Мы говорим «язык» – подразумеваем «человек», говорим «человек» – подразумеваем «язык», поэтому наш вид можно было бы поименовать не только «человеком разумным», но и «человеком языкатым». Для нас нет ничего более естественного, чем этот самый язык, – мы все свободно пользуемся им и не мыслим жизни без него.
Но в то же время язык – штука абсолютно искусственная, созданная человеком.
Создав на основе протоязыка (или протоязыков, не имеет значения) кучу вариантов естественным, стихийным образом, человек на этом не остановился. Он как минимум несколько тысяч лет назад принялся измышлять наречия, не существующие сами по себе, – измышлять либо на основе других, либо вообще с нуля. Поначалу для того, чтобы общаться с людьми из другого племени или другой страны, потом для взаимодействия со сверхъестественными существами, а дальше дело дошло до упорядочивания мышления, украшения выдуманных миров и тестирования лингвистических моделей…
Ниже мы посмотрим на все эти варианты, на пиджины и креольские языки, на вспомогательные языки (они же ауксланги), на философские языки и артланги (из литературы, кино и даже игр). В нашем тексте окажутся языки вроде бы естественные, но возникшие не совсем стихийно, а при волевом участии конкретных людей, так что мы выйдем за пределы того, что обычно относят к искусственным языкам.
Искусственным языкам в широком смысле слова (их обычно именуют конлангами, от английского constructed language – «сконструированный язык») несть числа, и классифицируют их самыми разными способами, не только по цели создания. Но любая систематика в сфере лингвостроительства условна, языки не желают вставать по ранжиру, занимать место в одной клеточке, а некоторые вообще не лезут ни в какие ворота, поэтому и наше распределение временами будет выглядеть произвольным.
Процесс создания новых языков – именно творчество, это базовая его разновидность, человек освоил ее первой, и только за ней явилось все остальное, что мы именуем «творчеством», от живописи до музыки и литературы.
Ну что, посмотрим, как этот процесс выглядит?
Глава 1. Языки для мистиков и магов