Человек языкатый
Шрифт:
Можно отметить еще следующие грамматические особенности.
Спряжение глаголов нерегулярное, сложнее даже, чем в английском времен Ди и Келли, не говоря уже о современном, так что никакой системы в нем исследователям найти не удалось. Помимо следов дательного падежа, о котором мы уже упоминали, отмечены три падежа, характерные для английского (именительный, косвенный и притяжательный), но проявляют они себя не только в местоимениях, но и в формах глагола.
Есть подозрение, что существуют значимые аффиксы, например добавление «о» к слову передает значение английского предлога of («от», «из», указатель родительного падежа): Vonph – «гнев», а Vonpho – «гнева»; но при этом существует предлог de,
Ну и в соответствии со всеми этими правилами (или отсутствием правил) ангелы в магическом зеркале строили вот такие фразы (в скобках – перевод на английский, с которого делался русский):
Lava Zuraah – Со смирением молись Господу (Use humility in Prayers to God);
Vors Mabberan – По какому праву тревожишь нас? (What hast thou to do with us?)
Как произносилось все это?
Ди, к счастью для нас, оставил в своих дневниках заметки о произношении небесной речи. Уже упомянутый Аарон Лейтч предложил систему фонем, основанную на этих заметках: тут есть длинные и короткие гласные, как в английском, и одна удивительная черта: если одна буква составляет слог, то она произносится не фонетически, а по имени буквы.
Например, слово Aai («среди», «в числе») произносится как Ай-ай-ии, поскольку в нем три слога из одной буквы.
Приведенные выше фразы необходимо озвучивать как Лаваа Зурайаа и Ворз Маберан. Достаточно просто по сравнению с тем же самым английским, вовсе не нужно набивать рот горячей овсянкой.
Поскольку у нас есть достаточно объемистый словарь, то можно попробовать составить пару фраз на ангельском. Надеюсь, спиритуальные сущности нас не осудят, если мы будем говорить о вещах обычных: «Солнце светит целый день» можно записать как Ror loholo ton bosgin, а произнести как рор лоохоолоо тон бозгин; «Я увижу тебя в этом месте» – как Ol puranyls sem (произносится как ооль пьюранйилс сем), и во втором случае грамматического указателя на будущее время нет, оно выводится из контекста, как в современном разговорном немецком, «в этом месте» передается одним словом Sem, а местоимение «тебя» (Yls) присоединяется к глаголу «видеть».
Вполне годный для использования язык, а если еще добавить к нему и ангельский алфавит, который зафиксировали Ди и Келли, то получим рабочую систему.
Ее использование не прекратилось после того, как они оба покинули этот мир. Практика «енохианской магии» пережила расцвет в XIX веке, когда на нее обратил внимание известный орден «Золотой зари», и современные оккультисты вовсе не забыли ее, так что небесная речь, будто бы принесенная в наш мир архангелом Рафаилом, наверняка звучит во время таинственных ритуалов, на ней читаются молитвы и призывы к высшим силам, делаются надписи на талисманах и в магических кругах.
Волшебное зеркало Джона Ди работает, и кто знает, что в нем еще появится.
1.3. Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!
В 1966 году турецкий ученый Мидхат Сертоглу опубликовал небольшую биографическую заметку по поводу юриста и поэта XVI века по имени Мохьи Гёльшани. И разрушил гипотезу, которую с оговорками принимали все и которая без изменений существовала более полувека.
С начала XIX века лингвистам был известен (по единственной рукописи, найденной в Багдаде) таинственный язык под названием белейбелен (романизируется по-разному: Balaybalan, Bala"ibalan, Bal-a i-Balan, B^aleybelen). Общепринятая версия гласила, что его создал суфийский мистик Фазлаллах Астарабади, живший на территории современного Ирана в XIV веке.
Он основал и возглавил неортодоксальную секту хуруфи (само слово uruf на арабском значит «буква»), последователи которой рассматривали Астарабади как манифестацию Всевышнего. Сам же Аллах, если верить Астарабади, воплотился в 28 буквах арабского алфавита и 32 буквах персидского. Поэтому вполне возможно, что суфийский учитель, создавая свой язык, уподоблял себя Творцу.
Само название языка обычно переводится как «оживляющий заново язык» или «язык подателя жизни» (bal – «язык», a- указатель родительного падежа, i – определенный артикль, bal – глагол «оживлять» или «давать жизнь», – an – причастный суффикс), так что его (языка) задачей могло быть духовное обновление, возрождение мира… и тут снова вспоминается Хильдегарда Бингенская.
Одновременно на белейбелене могли записывать священные тексты, чтобы прятать их смысл от представителей ортодоксального ислама.
Ведь суфии время от времени становились объектами жестоких гонений.
Все красиво и логично…
Но тут Мидхат Сертоглу обнаружил в архивах Египетской национальной библиотеки экземпляр грамматики и словаря белейбелена под названием Loa wa qawaed-e balaybalan (датируется 1580 годом), в котором Мохьи Гёльшани утверждает, что придумал этот язык сам. В той же библиотеке нашлось другое сочинение этого же автора, четырехъязычный словарь, где помимо персидского, арабского и турецкого присутствует и белейбелен.
Биография у Гёльшани не такая яркая, как у Астарабади.
Второй много лет активно проповедовал «буквенное» учение, имел учеников, объявил себя пророком и был казнен сыном Тимура, которого попытался обратить в свою веру. Первый родился в Эдирне, затем переехал в Стамбул, позже в Каир, где стал учеником шейха суфийского ордена гёльшани, потом женился на дочери шейха, занимался мусульманским правом, литературой и переводами и умер своей смертью.
Но зато Гёльшани точно знал три языка, положенных в основу белейбелена, и тоже был суфием, как Астарабади, пусть и не таким знаменитым. Жил позже, был очень образованным человеком, так что мог ознакомиться с мистлангом и по каким-то причинам приписать авторство себе.
Так что кто точно, когда именно и зачем придумал белейбелен, мы не знаем, но в любом случае работу он сделал профессионально, оставил нам не просто текст, а словарь (с переводом на персидский и турецкий) и описание грамматики. Есть шанс, что создатель этого конланга попытался сочинить некий «эсперанто» для Османской империи, или же он копировал Аллаха, совершая свой акт Творения, или захотел укрыть суфийские тексты.
Или, возможно, решал еще какие-то задачи.
Интересно, что грамматика языка демонстрирует элементы арабского, персидского и турецкого, то есть является апостериорной. А лексика, то есть слова, – большей частью априорная, создана с нуля, хотя есть исключения, и мы до них еще доберемся.
Но человеку, знающему арабский, турецкий или персидский, белейбелен не будет понятен.
Вот с чего начинается введение (для записи используется турецкий алфавит):
Ba-san-a y-An-a y-afnana-a y-haban. Y-asnam ra y-An cuna wazanas ra-giwzaw-a i nasa faja, a-fajas fa-m_m-a i-mafna ra-’ala-b_, a-i-rfam a-i-mafam ja makn-ad Sanas zat jam-a i-nansana a-y-axsana, a-ja maqr_ a-lamna-bi cunaya ra-i-karfana ra-ya y-a sana…
Если перевести, то в первом предложении глазам предстанет традиционная исламская формула «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного». Во втором же нечто менее ортодоксальное: «Славен будь Господь, сотворивший все вещи, будучи в форме Света, и Который поднимается изо рта того, кто превозносит Его чудеса, когда они проявляют себя…» [12]
12
Переведено с английского перевода: Higley, Sarah. Hildegard of Bingen’s Unknown Language: An Edition, Translation, and Discussion. – P. 66.