Человек закона
Шрифт:
— Нет, не бросаю. Но здесь он мало что стоит. Я — городской маршал.
— Увидимся в городе?
— Буду там.
Сильва небрежно поднял руку и ускакал. Борден Чантри смотрел, как он уезжает, затем поднял прислоненную к притолоке винтовку.
Левой рукой взялся за чашку. Кофе в ней холодный. Он вылил содержимое, отнес чашку к раковине и плеснул из ведра воды, чтобы ее прополоскать, потом возвратился к двери. В воздухе висела пыль. Все тихо, солнце палит вовсю. Его аппалуза стоит на солнцепеке на трех ногах с опущенной головой.
Собака пискнула,
— В чем дело, старик? Где Эд?
Взяв старое ведро, он пошел к источнику и зачерпнул воды для своей лошади. Пока конь пил, Чантри смотрел по сторонам. Лучше заглянуть в этот туннель. Он больше года не бывал в здешних краях, но Эд продолжал работать над своей шахтой, хотя бы время от времени. Может, он и сейчас там.
Когда лошадь напилась, он заново набрал воды для собаки. Плеснул немного в собачью миску и поставил остальное в тень. Затем с ружьем в руке зашагал по пологому откосу ко входу в туннель.
Рядом были разбросаны инструменты, в пустой жестянке раньше хранился черный порох. Круги на земле показывали, где стояли еще по меньшей мере две такие банки. Чантри ступил в жерло туннеля и окликнул:
— Эд!
Нет ответа. Вообще никаких звуков. Еще шаг.
— Эд! Ты здесь? Это Чантри!
Молчание… Но подожди, там, где почти ничего не видно, в темноте, куда не доходит свет… вроде бы виден сапог?
Он двинулся вперед, налетел лодыжкой на проволоку — или это веревка? — и, уже падая, понял, что случилось. Взрыв распластал его на полу туннеля. Огромной мощности удар, усиленный эхом в замкнутой шахте, казалось, разломил гору надвое. Затем последовали треск расщепляющегося крепежа, тарахтенье камней, шорох песка и щебня. Наконец наступила пропитанная пылью тишина.
Чантри лежал. В полной неподвижности, в полном сознании. С обостренными до предела чувствами ждал, пока осядет медленно опускающаяся пыль, стечет вниз последний ручеек щебенки.
Ему приготовили ловушку, и он в нее попался. Теперь вот он замурован. Погребен заживо.
Или что-нибудь придумает, или может считать себя покойником. Чантри отжался от пола и поднялся на колени. Кругом — сплошь острые камни, несколько расплющенных деревянных брусьев. Он встал; с ног посыпались камни и глина. Нагнувшись, пошарил вокруг и нашел свое ружье.
В глубине рудника стояла полная чернота. Вход закрыт наглухо: свет не проникает совсем. А раз света нет нисколечко, он не станет лучше видеть. Как бы долго здесь ни находился.
А свет нужен отчаянно. Чантри принялся рыться в карманах, отыскивая спички. У Эда должны быть где-то свечи… только где?
Приносил с собой каждый раз новую свечу? Или… пожалуй, это более разумно… Держал запас в самом туннеле?
Но где именно? И насколько этот туннель глубок?
Чантри нашел спички, достал одну и зажег, старательно закрывая ее ладонью от возможного порыва ветра, созданного очередным обвалом.
В тусклом свете осмотрелся вокруг.
Один камень, темное отверстие впереди… и на полу туннеля тело Эда Пирсона. Ему прострелили голову.
Но нет… что-то белое светится на каменной полке… Свечи!
Взяв одну, Чантри зажег ее. Открывшаяся картина его отнюдь не утешила.
Куча колотого камня и крепежа свалилась, отделив его от выхода. А судя по тому, сколько он прошел, и по положению Пирсона, они сейчас находятся в пятидесяти футах в глубину, уж не меньше. Пятьдесят футов плотно уложенного камня отделяют его от поверхности.
Выкопать туннель наружу — дело осуществимое. Если обвалы не будут повторяться. Ну а вдруг он потратит столько времени, израсходует весь оставшийся воздух, и тут сойдет оползень и закроет шахтный выход? Верно, с этого холма много не сползет, но и такие мелочи весят насколько тонн. А кровля туннеля выглядит не очень надежной.
Имеется ли здесь другой выход? Время от времени Чантри как будто бы ощущал слабое дуновение. Впрочем, может быть, он это себе воображает. Пламя свечи горит ровно, не вздрагивает.
Разве не должен Пирсон сделать второй выход? Вентиляционное отверстие? Или запасный, на случай особой нужды?
Есть совковая лопата, кайло, сверла, двухупорный бур. Чантри вспомнил, что видел бур с одним упором снаружи. Пирсон, наверное, использовал его вместо молотка.
Ружье в одной руке, свеча — в другой, и Борден Чантри отправился вдоль по туннелю. Заметил несколько поперечных ходов, не очень глубоких. Руды здесь маловато.
Пирсон жил сам по себе и визитеров не поощрял. А на Западе народ такой — предоставили ему управляться, как знает. Вольная воля всякому — только других не трогай, а там живи, как хочешь.
Борден Чантри не обманывал себя. Он попался. 3арыт в землю живьем. За время, ему отпущенное, его не найдут и не отроют. Что бы ни потребовалось сделать, сделать это надо ему самому. И быстро. Он решительно отбросил мысли о смерти и попытался ясно представить, каковы особенности его положения и есть ли у него шанс выпутаться.
Сомнительно, чтобы преступник знал Пирсона лучше, чем он, да и столь же хорошо — вряд ли. Следовательно, он не мог знать, каков план туннеля, или рудника, или как его еще обозвать. Все, что у негодяя было, — это ходячие сплетни.
Далее: мало вероятности, что у него нашлось время все как следует осмотреть. Как только он угадал цель Чантри, он должен был кинуться прямо сюда, убить Пирсона и приготовить свою ловушку.
Жуть берет, что за человек. Стреляет людей, точно орехи щелкает. Ничего ему не стоит.
Не Бун ли Сильва устроил это? Что в лоб, что по лбу — результат один… Но это не его стиль. Исходя из того, что Чантри стало известно.
Борден замер на месте. Туннель неожиданно закончился.
Он стоял в округлой выработке. С трех сторон — огромные куски камня, несколько накренившихся плит, порядочно мусора. Подняв свечу вверх, Чантри разглядел: выемка смертельно опасна. Здоровенные, плохо закрепленные глыбы нависают, готовые рухнуть от любого толчка. Даже там, где таких нет, шахта нуждается в крепежке — прежде чем можно будет работать.