Человек-землетрясение
Шрифт:
– Здесь я вынужден возразить, господин прокурор. – Доктор Дорлах элегантно поднял правую руку с большой коньячной рюмкой, на которой была выгравирована большая буква N – Наполеон. Доктор Дорлах выглядел сейчас действительно как Наполеон. – Нельзя исходить из общепринятого опыта. Мой доверитель Роберт Баррайс никогда не вел нормального образа жизни. В своих кругах он прославился именно эксцентричным поведением. Человеческий опыт здесь не годится. Учитывая его странный жизненный стиль и уверенность, что он обогащает своими выходками эту жизнь, вполне можно поверить, что в двадцать часов он лег в постель
– Нежно разбужен, – смакуя, произнес Боб. – Очень нежно, господин прокурор. О степени нежности я отказываюсь давать показания.
«Ну вот он и заработал, наш доктор Дорлах, – с удовлетворением подумал Боб. – Теперь он мне поможет выкарабкаться. Наконец-то. Этот Цуховский – опасный тип. Лишенный чувства юмора, сухой, как соломенная крыша летом. Бескровный службист, в кровообращении – одни параграфы. С ним нужно держать ухо востро, люди без чувства юмора всегда опасны».
Боб бросил взгляд в сторону дяди Теодора. По тому, как тот морщил лоб, он понял, что хотя дядя внутренне был против попытки Дорлаха обелить Боба, но публично одобрял и поддерживал его. Еще бы – опять затронута честь семьи. Белоснежная манишка Баррайсов должна оставаться незапятнанной. На сколько клавиш уже успел нажать дядя Тео? Что уже было сделано, о чем не подозревали ни доктор Дорлах, ни тем более прокурор Цуховский? Не зря же президент Земельного суда был компаньоном Хаферкампа по охоте.
Боб Баррайс испытывал необычайное напряжение. На чашу весов была положена, образно говоря, его голова. Одни хотели ее заполучить, другие защищали ее. Ему самому оставалось лишь при сем присутствовать, спокойно себя вести и наблюдать. Все остальное сделают другие. Безумный мир вознес его на высоту, с которой он мог следить за собственной судьбой.
«Так я и буду реагировать, – решил он. – Я буду просто безучастным. Никто так не раздражает людей, как человек, находящийся среди них и тем не менее недосягаемый».
– Ну так что? – спросил агрессивно Боб, когда неожиданно воцарилось молчание. – Что будет дальше? Рената Петерс, которую любила вся семья, мертва. Немолодую девушку и гарантированную девственницу убили, по мнению прокурора. Но почему? Где мотив? Как могла непорочная девушка попасть темной ночью одна на пустынный мост? Или наша Ренаточка вела двойную жизнь?
– Было бы лучше, если бы вы помолчали, Боб! – вмешался доктор Дорлах.
– Пусть он говорит. – Прокурор Цуховский сдержанно улыбнулся. Он сунул руку в папку и вынул узкую полоску бумаги. Недоверчиво и крайне воинственно разглядывали Боб и доктор Дорлах неизвестный им клочок бумаги. – Соблаговолите пройти со мной, господин Баррайс.
Боб затаил дыхание. Доктор Дорлах сделал шаг вперед, Теодор Хаферкамп со звоном поставил рюмку на стол.
– Что это значит? – громко спросил доктор Дорлах.
– Я должен арестовать господина Баррайса.
– Но это неслыханно! – Тео Хаферкамп сунул кулаки в карманы брюк. – Невозможно арестовать Баррайса.
– Я подам жалобу старшему прокурору! – Доктор Дорлах успокаивающе кивнул Бобу. – Не волнуйся, Боб… мы имеем дело с однозначным превышением полномочий. Все выяснится уже при проверке обоснованности содержания под стражей…
– Я был бы весьма удивлен. – Прокурор Цуховский развернул маленькую записку. – Эту запись мы нашли в комнате фрейлейн Петерс. Она засунула ее под детскую фотографию господина Баррайса.
– Очень заботливо. – Голос Боба звучал хрипло. Он теперь был бдителен, как обложенный со всех сторон медведь. – Наверняка напоминание: малыш должен перед сном сделать пи-пи…
– Не совсем. Я зачитаю.
Спокойствие Цуховского тревожило доктора Дорлаха. У него козырь в руках, это точно. Теперь уж никакими рычагами не поможешь, теперь оставалось искать и открывать задние двери, через которые еще можно было бы спасти Боба Баррайса.
– «Сегодня встречаюсь с Робертом, чтобы обсудить с ним дело Лутца Адамса. Что-то мне страшно, сама не знаю почему. Ночь такая темная, но ведь Роберт всегда был для меня как собственный ребенок, поэтому я не должна бояться».
«Вот и приехали, – подумал доктор Дорлах. – Этого абсолютно достаточно. Эта записка и следы шин Пирелли на мосту. Надо бы плюнуть на все и уйти домой». Он взглядом поискал Тео Хаферкампа. Глава семейства незаметно кивнул ему.
Это означало: спасите! Спасите Боба! Любой ценой честь Баррайсов…
– Кто знает, когда была написана записка, – заметил мимоходом доктор Дорлах.
– Вчера. Внизу стоит дата. Если желаете убедиться…
Прокурор доктор Цуховский поднес записку к глазам Дорлаха. Все было правильно, Рената Петерс ничего не забыла. Предусмотрительная девушка, всегда такой была. Иногда даже слишком – как в этом случае.
– Какова причина для задержания? – спросил доктор Дорлах.
– Опасение, что обвиняемый, находясь на свободе, скроется от следствия и суда или будет препятствовать установлению истины.
– Чушь! – Это было первое слово, пророненное Бобом. – Что за чушь! Только виновные или дураки скрываются. Я ни то, ни другое. Я с двадцати часов был в Эссене…
– Мы дадим денежное поручительство, – спокойно произнес доктор Дорлах.
– Сто тысяч марок. – Тео Хаферкамп пристально смотрел на прокурора, лицо его пылало. – Миллион, если надо. Я предостерегаю вас, что скандал, который вызовет этот необоснованный арест, непредсказуемо отразится на коммерческих делах. За это я привлеку вас к ответственности, господин прокурор. Я буду говорить с министром юстиции, даже если создам этим прецедент! Как чертовски быстро заключают под стражу в немецкой юстиции! Посадить в кутузку – вот и все, что они умеют! А потом все оказывается безобидным, однако человек дискредитирован! Разве государство может себе такое позволить?
Хаферкамп перевел дух, пора было дать слово Бобу.
– Я следую за вами, господин Цуховский, – произнес он небрежно, каждое слово было как пинок. – Чистая совесть спокойна. Пошли…
– Боб! – Тео Хаферкамп ударил кулаком по столу. – Никого из Баррайсов никогда не арестовывали!
– Значит, в семейной хронике была прореха, я собой ее залатаю.
– Миллион поручительства! – крикнул Хаферкамп. Его трясло, и ему приходилось держаться за край стола.
– Это будет решать судья.
– Скорей к нему! – Хаферкамп чуть не опрокинул доктора Дорлаха. – Что вы стоите, как подставка для зонтиков?