Человек. Образ и сущность 2015. Гуманитарные аспекты. Человек ощущающий: Перцепция в современном гуманитарном знании
Шрифт:
Следует заметить, что отчасти сама эволюция философской истины может подводить к такому заключению. На самом деле, для того чтобы получить адекватное представление о сущности Бытия, философ должен был оставить мир явлений, увидеть то, что находится за явлениями, это значит – разгадать тайну источника игры теней, которую, согласно Платону, видит человек и принимает за истину. Ученый, как и философ, не только описывает лежащие на поверхности явления окружающей действительности, но и проникает в их внутренний механизм, в клеточное строение и генетический код живых организмов. Но какая картина ему открывается при этом? Вместо прекрасной тропической птицы с удивительным оперением и уникальным пением он начинает видеть какую-то серую абстрактную картину точек, кривых линий, движение
Как ведет себя, на что ориентируется молодой человек, который влюбляется в свою будущую спутницу жизни? Это – чудо красоты ее тела, выражение ее глаз, звучание ее голоса. Но если взглянуть на это тело с позиций анатомии, проникающей во внутреннюю сущность тела, то взгляд молодого человека может замереть от увиденной истины функционирования внутренних органов.
На этот аспект проблемы обратила внимание Ханна Арендт, которая писала: «Первенство явления – это факт повседневной жизни, который ни ученый, ни философ не в состоянии обойти… Против этих непоколебимых убеждений здравого смысла выступает вековое теоретическое превосходство Бытия и Истины над простым явлением, т.е. превосходство почвы, которая не выходит на поверхность явления» [Арендт, 2013, c. 30–31].
Философская традиция, полагает Х. Арендт, трансформировала почву в причину, которая имеет более высокий ранг, нежели следствие. И это, считает Х. Арендт, – одно из самых давних и самых стойких метафизических заблуждений. «Оказалось, что ни один человек не может жить среди “причин” или на нормальном человеческом языке дать исчерпывающий отчет о Бытии, чья истина может быть научным образом доказана в лаборатории и проведена на практике в реальном мире при помощи техники» [Арендт, 2013, c. 31–32].
Таким образом, истина повседневной жизни начинает «расходиться» с научной интерпретацией действительности. В контексте информационного общества проблема затронула бытие самого человека: что считать его сущностной истиной? Тот образ самого себя, который он «слепил» из обстоятельств своей жизни и «выложил» в сеть для всеобщего обозрения, или те его свойства, которые открываются в его медицинской карте и в служебных характеристиках, или же его свойства, отраженные в откликах окружающих его родственников, соседей и сослуживцев? В каждом случае человек так видится самому себе или видится своему окружению. Эти видимости могут быть миражами, которые быстро рассеиваются или, подобно движению солнца, его восходу утром и закату вечером, устоят против любого объема научной информации. «Это тот способ, каким явления Солнца и Земли неизбежно видятся всякому привязанному к земле созданию, которое не в силах изменить свое обиталище» [Арендт, 2013, c. 44].
Но как же человек будет видеть цивилизационную истину, находясь внутри действующих информационных систем? Не встает ли вообще проблема формирования информационного универсума без истины?
Всемирно-исторические конфессии приучают человека к восприятию божественного как порождающего явления жизни и судьбы людей, не являясь перед ними в своей подлинной сущности.
В информационном обществе возникает цивилизационная ситуация, при которой создатели информационных систем и программ определяют явления информационного общества и, в известном смысле, судьбы людей. Они остаются при этом невидимыми. Если информационный демиург формирует окружающий людей смысловой мир в соответствии со своей волей, а не в соответствии с тем, что происходит в действительной жизни, то возникает возможность расщепления между формируемыми смыслами и истиной действительной жизни.
Рождается информационный мир, параллельный действительному миру и нагруженный своими специфическими видимостями, критерием которых является «полезность», а не «истинность». Этот процесс начинает получать свое концептуальное оформление. Характерна в этом отношении позиция сотрудника Отдела философии Института неврологии Университета штата Джорджия Андреа Скарантино и сотрудника Отдела философии Университета Миссури Гуалтиеро Пиччинини. Она сформулирована в статье «Информация без истины» [Scarantino, Piccinini, 2010]. Авторы
Мы, утверждают авторы, отвергаем тезис Достоверности и доказываем, что основные понятия информации, используемые в когнитивной науке, позволяют «А иметь информацию о наличии Р даже тогда, когда Р ложно». Отвержение тезиса Достоверности обусловлено взглядами, согласно которым (1) когниция включает в себя производство информации и (2I) компьютерные системы производят информацию [Scarantino, Piccinini, 2010, p. 313]. При этом делается отсыл к здоровому плюрализму в теории информации, допускающему виды информации, которые несовместимы с тезисом Достоверности.
Какие доводы позволяют легитимизировать информацию вне тезиса Достоверности? А. Скарантино и Г. Пиччинини считают, что применительно к информации правомерно использование смешанной концепции.
Тезису Достоверности не хватает различения между двумя понятиями семантической информации. Семантическая информация имеет дело с семантическим содержанием или смыслом сигналов. Существует по крайней мере два важных вида смысла, а именно естественный и ненатуральный смыслы. Такова точка зрения, высказанная Полем Грайсом в 1957 г. [Scarantino, Piccinini, 2010, p. 314]. Естественный смысл иллюстрируется таким предложением: «Эти пятна на коже означают инфекционное заражение», что является истиной.
Ненатуральный смысл иллюстрируется предложением: «Эти три удара колокола означают, что автобус заполнен». Это является истиной, если даже автобус не заполнен [Scarantino, Piccinini, 2010, p. 315], поскольку относится к установленному правилу вообще, а не к тому, что происходит здесь и сейчас. Эти два понятия информации существенно различны, и чтобы определить, включает ли информация истину, нужно рассмотреть оба. Естественная информация ближе всего к тому понятию, которое, считают авторы, наиболее часто обсуждается такими философами, как Ф. Дрецке, Дж. Фодор, Р.Дж. Миликан, Дж. Коген и А. Мескин. С этой точки зрения критик может сказать, что понятие ненатуральной информации проблематично, поскольку оно включает интенциональный контент, т.е. декларативный, но не действительный контент. Ненатуральная информация не может быть использована для того, чтобы натурализовать интенциональность. И наша цель, утверждают авторы, не в том, чтобы натурализовать интенциональность, что пытаются сделать такие философы, как Ф. Дрецке, а понять ту центральную роль, которую играет информация в когнитивных и компьютерных науках (см.: [Scarantino, Piccinini, 2010, p. 315].
Когда ситуация проясняется, можно принять решение о том, какому понятию информации теоретик будет следовать, могут ли пятна на коже нести естественную информацию об инфекции, если инфекция отсутствует. Может ли дым нести естественную информацию об огне, если огонь отсутствует? Может ли звук дверного колокольчика нести естественную информацию о ком-то, находящемся у двери, даже если там нет никого? Согласно П. Грайсу, ответ на эти вопросы только один – «Нет!».
Авторы отступают от этой стандартной позиции, утверждая, что передача естественной информации может включать в себя не более чем истину заявления о возможности. Сигналы такого рода несут натуральную информацию о возможности того, о чем они говорят. В этом смысле пятна на коже пациента несут естественную информацию об инфекции в том смысле, что пациент, имеющий пятна на коже, скорее мог подхватить инфекцию, нежели тот, кто таких пятен на коже не имеет. Если это признается, то тезис Достоверности может быть сформулирован следующим образом: «Если система А имеет информацию о наличии Р, то тогда есть Р». Таким образом, важно отличать пробабилистскую натуральную информацию (В, возможно, является G) от естественной информации (В является G), которая следует принципу «все или ничего». Это различение имеет ключевое значение для толкования естественной информации [Scarantino, Piccinini, 2010, p. 316].