Чем вы недовольны?
Шрифт:
– Чем ты недоволен? – интересовался председатель профкома Лесновский, сосед по комнате.
– Перепроизводством притворщиков.
– И я притворяюсь?
– Больше других. Неужели я не услышу правды?
– Услышишь. Ответь, как бы ты поступил на моем месте, если бы тебя избрали? Не приглашал бы лекторов, не устраивал бы так называемых вечеров отдыха с танцами, не призывал бы записываться в шахматный кружок, в лыжную секцию, в волейбольную команду? Чем бы ты занимал досуг студентов? Не хлопотал бы о путевках на туристскую базу?
– Делал
– И ты голосуешь?
– Я, как тебе известно, отсутствую.
– Непротивление злу, не так ли?
– Если хочешь – да. Как я могу голосовать за факультетского комсомольского вожака Дурылина? Дубина же.
– Любопытно, чего ты ждёшь от него? Чтобы он тебя, Андрея Полонского, идейно воспитывал? Ты нуждаешься в этом? Дурылин выполняет положенное. Тебе не правится его облик, его манеры… Но это не дает тебе права играть роль Печорина, чуждаться товарищей, умничать. Ты нужен не Дурылину, а товарищам. Вся твоя философия – высокомерное фырканье, если хочешь – старомодный эгоцентризм.
– У меня?
– У тебя. А другие подобным критиканством прикрывают свое лентяйство и врождённое пренебрежение к людям вообще.
– А если декан позёр, декламатор на злободневные темы, двурушник?
– Верно. Но это не мешает тебе преуспевать в науках. Не дураки решают, всегда решают умные. Ты если не лентяй, то человек без страсти – наверняка. Тебе никогда ничего не будет нравиться. Это и хорошо и плохо. Лермонтову тоже кое-что не нравилось, но он об этом говорил очень громко. И Маяковский, кстати.
– Значит, я прав, ты притворяешься, будто тебя устраивает и Дурылин, и декан, и всё остальное.
Пять лет говорили и пять лет не могли договориться. Диплом с отличием давал право Полонскому выбрать любой южный город. Выбрал Ломоносовск. Надоело одиночество. Потянуло к родному. Решил работать рядом с Борисом.
Предложили бумкомбинат, инженером цеха. Отказался. Пошёл работать в управление лесотехнического снабжения.
ПРИХОДИ К ПАМЯТНИКУ БОГДАНУ ХМЕЛЬНИЦКОМУ
Андрей и Яша встретились на излюбленном месте – на скамье у памятника Петру Первому. Андрей изложил суть задачи, кого следует найти в Сухуми. Оба сидели вытянув ноги, с сигаретами в зубах. Яша молчал. Обмозговывал.
– Задача, конечно, благородная – это вообще. Дважды гуманная потому, что это касается Клавдии Павловны, которую я обожаю. Только подвиг этот не по твоим зубам. Ты Николая Мухина не разыщешь. Другое дело я. Но… финансы.
– Хватит на обоих.
– В обрез? Хотелось бы немного развлечься. Уж если катить к Чёрному морю, то с копейкой в кармане. Слушай… Я выезжаю в Киев. Там процветает папин брат, дядя Петя, директор одного автохозяйства. По старым данным – махинатор. Думаю, что это качество он с годами усовершенствовал. Дядя Петя, как ни странно, одно время горел, ему надо было вернуть в госкассу энную сумму. Примчался к маме в Ломоносовск и взял энную сумму взаймы. Незадолго до этого на пятьдесят шестом году жизни угорел в собственном домике, на окраине Мелитополя, другой мой дядя – протезист. Три дня никто не знал, что он покоится на холостяцкой постели. Мама стала наследницей дяди и выручила за домик некоторые деньги.
К этому времени «угорел» и мой папаша. Пленился красотой и отсутствием аналитического ума у своей сотрудницы. Оставил маму, меня и сестренку и укатил с пучеглазой супругой на Южный Сахалин. Итак, я лечу в Киев. По двум причинам. Первая – прозондировать возможность поступить в консерваторию, вторая – выколотить у дяди Пети взятую у мамы энную сумму. Ты ждёшь моей телеграммы, и мы мчимся в Сухуми.
– А если нам вместе лететь в Киев?
– Лишние расходы.
– Где тебя искать в Киеве?
– У дяди жить я не стану. Получишь мою телеграмму – выезжай в Киев и приходи к памятнику Богдану Хмельницкому. В течение трех дней я буду навещать гетмана ровно от семи до половины восьмого вечера.
– А если телеграфировать тебе до востребования?
– Памятник более надежен. Иначе мне придётся дежурить у телеграфа. Решено?
– Решено.
Яша, подтянув резервы и взяв несколько рублей взаймы, убыл в Киев. Из аэропорта (оставил чемодан на хранение) отправился на улицу Чкалова по старому адресу дяди Пети.
Дверь открыла – о, счастье! – тётя Ядвига. Без восторженных восклицаний.
– Здравствуй, Яша, – грустно сказала тётя.
Яша последовал за ней. Оглядев комнату, Яша понял – здесь дядя уже не проживает.
– Он на другой квартире. Наша стала коммунальной, – пояснила тётя.
– Мерзавец остался мерзавцем? – уточнил Яша.
– Как видишь.
– Давно?
– Два года. Ежемесячно переводит мне по почте пятьдесят рублей.
– Вы работаете?
– Да, бухгалтером-ревизором. Завтра выезжаю на ревизию. Ты надолго?
– С поезда на поезд. Решил навестить.
– Рада, что хоть заставила его вернуть твоей маме долг.
– Не вернул.
– Не может быть?! Тогда… не знаю. Тебе нужно с ним повидаться, только не у него дома. Поезжай к нему на работу, на Куренёвку. Я тебе дам адрес. Не звони ему, после твоего звонка он может сесть в машину и укатить в область.
– Как он живет? – как бы мимоходом спросил Яша.
– Не интересуюсь. Говорят, шикарно. Мадам его форсит в дорогих шубах, купил мебель в Ужгороде… На её имя дачу построил.