Чемпионат
Шрифт:
Своих мужчин они встречали бурно и радостно, будто те уходили на месяц. Близнецы прямо из воды сиганули вприпрыжку и с криками «папа, папа» полезли на отца. Лера, встряхивая мокрыми волосами, вышла вслед за ними, с неизменной улыбкой.
– Ты необычайно хороша в этих капельках, - отвесил комплимент соскучившийся Юра. – Так, ребята, дуйте одеваться. А то уже нежарко совсем. – Он понёс довольно сидящих мальчуганов у него на руках в палатку. Лера, поприветствовав и Владимира Викторовича, прошелестела вслед.
– Милая, с твоей фигурой, что
– Это на что ж ты намекаешь? Что я бесформенная туша?
– рассмеялась Лера.
– Намекаю, что ты идеальна, а идеалы полезно созерцать даже детям. Хотя нет, это я погорячился – будем воспитывать в них умеренное целомудрие, ведь так? Знаешь, чего меня беспокоит? – Они копошились рядом с палаткой, пытаясь совладать с раздухарившимися близнецами, бузившими и не дающими себя одеть и вытереть.
– Что? Никита! Угомонись хоть на секунду!
– И ты, Андрейка, затихни немножко, - строгие окрики родителей неизменно имели воздействие – братья на миг успокоились, давая возможность одеть их. – Как у нас семья идеально уж очень складывается. Не без неровностей, конечно, но нет и приторности этой излишней, но зато любовь такая, всеобъемлющая, дети в ней купаются же. И если избалованность мы можем победить воспитанием, но вот эта атмосфера в нашей семье, она же не обеспечит их иммунитетом к жестокому миру. Они ведь каждую неприятность, вполне нормальную для многих, почти всех, будут переживать, как личную трагедию.
– Так для этого они у нас ходят в садик при посёлке, там же и школа есть. Внедрение в социум происходит. Привыкнут.
– Это всё так. Но мы же хотим с тобой, да и родители тоже этого придерживаются, чтобы в детях наших крепла в вера в Семью. Что родители есть главный авторитет и базис всего, пока они растут и их сознание формируется. Что бы не происходило среди их коллектива, какие бы соблазны и влияния в школе, улице не происходили, ребёнок, как мы все думаем, должен ориентироваться на принципы, что заложены в доме. Так же?
– Так. Всё, готовы! Бегом к дедушке, он вам что-то хотел показать, - Лера слегка подшлёпнула Никиту и тот понёсся к костру, а братец побежал вслед за ним с радостным криком.
– Вот и выходит, что, во-первых, их воспитание будет постоянно пробоваться на прочность – но я не об этом. Во-вторых, что и главное, не связанное, напрямую с тем, что мы привили им намеренно. Я про их мироощущение вот это – добра, силы, мужества и честности. Что, я надеюсь, процветает у нас в доме. Ведь насколько это разница с большинством современных обществ! Как они выдержат?
– Надеюсь, ты не предлагаешь делать им регулярные прививки в виде бытовых скандалов и семейных измен?
– хохотнула Лера. – Не волнуйся, Бобрик, вместе с этим мироощущением им прививается устойчивость, смелость и воля. Думаю, всё будет с ними в порядке. Больше того, благодаря «Возрождению», а сейчас и Империи – всё больше людей ориентируется на нас. Идеология появляется именно такая – честность, справедливость, равенство. Так что, глядишь, им и не придётся сталкиваться в ближайшем окружении со всякими «нехорошестями». А уж внешние враги если появятся – то тут возмущение будет благодатно, оно будет являться катализатором необходимой борьбы.
– Как ты, однако, завернула. И как ты выглядишь всё-таки в этом купальнике соблазнительно, - Юра ласково, но сильно надавил на Лерины, плечи, опрокинув её на спину. Она и не сильно-то сопротивлялась. Ей тоже хотелось целоваться. И не только целоваться.
Немедленное заползание в палатку предотвратил призыв Ксении Ивановны ужинать.
Так и «тюленили» они ещё неделю. Рыбачили, ходили по грибы, собирали обильную бруснику. Бабье лето днём полыхало самым настоящим летним жаром, дозволяя окунаться в прохладные воды реки. Лишь звонко-звёздные ночи выхолаживали воздух, давая понять, что настоящая осень у порога.
Мальцы зарумянились щёками, окрепли и носились около стоянки неугомонно, затихая всё же в средине дня послеобеденным сном, не в силах справиться с усталостью. Взрослые наслаждались покоем, умеренной физической нагрузкой и неспешным бытом. Походная жизнь требовала постоянных телодвижений, что вкупе с вылазками в тайгу, делало жизнь насыщенной. Однако заботы были понятны и просты, голова разгружалась от непрерывного напряжение, а тело закалялось на вольнице.
Возвращались уже после первого крепкого утренника. Безлесные сопки седыми лбами мутнели в лучах рассветного солнца, шуршали опадающие листья, а лес лишался последнего гомона птиц.
– Ну, вот, вздохнули, набрали воздуха свежего немного, теперь снова в бой, - резюмировал окончание короткого отпуска Владимир Викторович.
– Ура! В бой! – неугомонные мальчишки кинулись рубить своими посохами придорожную траву.
– Вот, вот. Так и нам придётся рубиться в следующем году, - казалось, вздохнул Юра.
– Не печалься, Юрка, перевал заросший мы прошли, дальше препятствия будут более честные.
– Но и, возможно, более серьёзные, - ответил Лере муж, оглядываясь с небольшого холма по сторонам, прощаясь с этим красивым и диким краем.
Москва выглядела хоть и причёсанной, но, в целом, неухоженной. После природной гармонии, полувосстановленный город при всём внешнем лоске и разобранных завалах оставлял гнетущее впечатление. Тоски добавлял хмурый дождик.
Однако дела, лавиной нависнув за время отдыха московитского руководства, не давали времени тосковать и огорчаться. Работа вновь закипела, входя в русло бурной деятельности. Наряду с разрастанием забот имперских, вновь громко потребовал к себе внимания и футбол. «Московия» преступила к тренировкам. Чемпионат возрождался после перерыва. Жители, оправившиеся от природных катаклизмов, вновь стали проявлять интерес к главному мировому развлечению. Которое, как многие уже понимали, всё больше переставало быть просто зрелищем.