Чемпионы Темных Богов
Шрифт:
Бронд бросил взгляд на Дрегера и пожал плечами.
— Это вариант. Баруда согласится?
Лицо Дрегера было насуплено. Гвозди наказывали его. Он не мог думать.
— Нет, — наконец, произнес он. Приходилось напрягаться, даже чтобы просто складывать слова. — Баруда слишком гордый. И даже если бы он согласился, я бы этого не сделал. Я не доставлю удовлетворения ему, — сказал он, кивнув в направлении Руоха.
С лица Галерия сползла улыбка, и оно стало каменным и холодным. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел.
— Тебе следовало
— Ты дикарь, Руох, — сказал Дрегер.
Руох перестал презрительно улыбаться.
— Мы все соскальзываем к краю, и ты — не меньше любого из нас, — отозвался он. — Я просто не сопротивляюсь этому.
— И именно поэтому тебе более нельзя доверять.
— Дрегер, ты борешься, мучаешься и терзаешь себя, чтобы сохранить контроль, но ты должен знать, что в конечном итоге потерпишь неудачу. Так какой смысл? Зачем подвергать себя этому? Гвозди переносят нас в более чистое место. Ангрон знал об этом. Он бы никогда не дал удалить его имплантаты, даже если бы это было возможно. Гвозди давали ему цель. Они дают нам цель.
— В бою они дают нам преимущество, но лишают нас стратегии, тактики, координации, контроля…
— Контроль, — издевательски ухмыльнулся Руох. — Потребность в контроле тебя погубит, брат. Помяни мое слово.
— Они лишают нас человечности.
— Мы не люди, — медленно проговорил Руох. — В нас нет человечности, которой можно лишиться.
Что бы произошло, если бы я выпустил всех тех, кто слишком глубоко пал из-за Гвоздей? — спросил Дрегер. — Случилась бы резня. Ты зашел не так далеко, как большинство из них, пока что — но скоро зайдешь.
— Как и ты, — сказал Руох. — Как и каждый из нас. Ты запрешь всех легионеров на борту этого корабля? Со временем тебе понадобится так поступить.
— Если это будет необходимо, — отозвался Дрегер.
— А как насчет тебя? Ты не в состоянии контролировать Гвозди. Ты можешь сломаться так же легко, как любой из нас. Что тогда?
— Тогда запрут меня, — прорычал Дрегер.
Руох рассмеялся в ответ.
— Ах, гордая и могучая Девятая рота, все легионеры которой заперты в камерах и пребывают в заточении у ублюдков-недолюдей. Ты превратишь этот корабль в тюрьму. Знаешь, в чем твоя проблема, Дрегер?
— Мне почему-то кажется, что ты мне сейчас об этом расскажешь.
Руох подался вперед, борясь с удерживающими его руками.
— Ты ненавидишь Гвозди, — прошипел он, — но Гвозди и есть Легион. Ты ведешь не ту войну, брат.
Какое-то мгновение Дрегер пристально глядел на него. Затем он отвернулся.
— Заковать его, — произнес он и вышел из камеры.
Дрегер брел по коридорам и залам «Непокорного», углубившись в собственные мысли. Путь неизменно привел его туда же, куда и всегда.
Он повернул за угол, замер на миг, а затем двинулся дальше более медленно.
Эгил Галерий из III Легиона склонил голову при
Они оба смотрели через стекло на восседающую на троне фигуру Кхарна, который, как обычно, сохранял полную неподвижность. Пол под окном был усеян черепами, оружием, фрагментами брони и шлемами павших товарищей и примечательных врагов.
— Его подвиги были хорошо известны в III Легионе, — произнес Галерий. — Я бы хотел сразиться с ним в тренировочных клетках.
— Нет, — отозвался Дрегер. — Не хотел бы.
Галерий уставился на него. Аметистовые глаза поблескивали, а на холодном белом лице было надменно-пренебрежительное выражение.
— Я бился с Севатаром, Первым капитаном Повелителей Ночи, а также с Люцием из моего Легиона. Я скрестил клинки с Сигизмундом из Имперских Кулаков и остался в живых, чтобы рассказать об этом. При всем уважении, я не думаю, что мне есть чего опасаться при скрещивании клинков с вашим Кхарном.
— Тогда ты глупец, — произнес Дрегер.
Галерий фыркнул и отвернулся, вновь переводя взгляд на Кхарна.
— Мы этого никогда не узнаем, — сказал он. — Я так понимаю, маловероятно, что он когда-нибудь пробудится.
— Пробудится, — ответил Дрегер.
Одна из тонких бровей Галерия выгнулась вверх, словно томно потягивающаяся кошка.
— Слепая вера — не та черта, которую я когда-либо ассоциировал с Двенадцатым Легионом, — заметил он, — однако похоже, что в эти дни она присутствует повсюду в ваших рядах.
— Это не вера, — произнес Дрегер. — Он жив. Не знаю, как — он был мертв, когда мы нашли его наполовину погребенным под кучей Имперских Кулаков — но он жив.
— Тут не слишком-то много жизни, — сказал Галерий. — Но в таком случае, он со своим Легионом. Это уже что-то. Насколько мне известно, я последний из своего.
Галерий опустился на одно колено и подобрал череп, оставленный в качестве подношения. Его закоптили в огне, но лоб очистили от пепла и сажи. Там был выведен кровью бурый и осыпающийся хлопьями узор — стилизованное изображение черепа.
Оно было примитивным и почти по-детски упрощенным, немногим более, чем просто треугольник с чертой поперек вершины и отходящими от нижней стороны линиями, которые изображали зубы. Это был знак одной из Гибельных Сил — тот же самый знак, который носил на лбу Баруда, рисуя его каждый день собственной кровью.
Галерий развернул череп, показывая символ Дрегеру.
— Ты уверен, что вы не цепляетесь за веру? — поинтересовался он.
— Мне приходится верить, что Кхарн вернется к нам, — произнес Дрегер. — Приходится. Он был мертв. Я видел его тело. Он не подавал признаков жизни. Никаких. Должна быть причина, по которой он вернулся.