Чему быть, того не миновать
Шрифт:
— Готфрид, — негромко позвал друга Леон.
— Да?
— Ты заметил? Лошади никак не реагируют. — животные загодя чувствуют опасность, даже от хищников.
— Ты прав! — рыцарь вдарил по собственному щиту Корвусом, привлекая к себе внимание твари в окне, а затем сам скорчил жуткую гримасу.
Беатриче описала круг вокруг головы рыцаря, глядя на его все еще перекошенное лицо и судя по жестикуляции, хихикая.
— Зотик, это все не взаправду. Нас пугают, но никаких призраков тут нет! Пора покончить с этим фарсом. Идем, нам нужна твоя помощь. — произнес Леон, подергав ручку дверей и подальше отойдя от крыльца, чтобы снова взглянуть на жуткую фигуру в окне.
— Ага, иду-иду, — поправляя шлем на голове и поднимаясь с травы, вымолвил рыжий великан, не отрывающий глаз от чудовища.
Черная фигура отошла от окна и скрылась
— Не имею ни малейшего понятия, что это, но могу сказать однозначно, что это не кровь, — заключил Готфрид.
— Покажем, что мы их раскусили и ничуть не боимся. Ломай дверь, Зотик. — распорядился Леон. — Полагаю кто бы тут не осел, он или они, пользуются другом входом, но мы пойдем прямо в лоб.
Рыжий верзила взял разбег и уже собирался врезаться в парадные двери, как Леон его внезапно остановил.
— Стой! Не так, не то залетишь внутрь, а там я погляжу весь пол в коварных сюрпризах.
Сунув вперед факел и осторожно заглянув внутрь сквозь щерившееся зубами осколков рамы, Готфрид присвистнул. Беатриче подлетела к его лицу, внимательно наблюдая, — ее определенно интересовало как он издал этот звук. Весь пол холла напротив дверей и разбитых окон был устлан медвежьими капканами. Такие мощные капканы в два счета раздробят человеческие кости.
— Используй дубину как таран.
— Угу, — согласно кивнул Зотик и ухватив поудобнее свое оружие, вдарил ей по двери.
— Тук-Тук! Эй, завывашки, отворяй вороташки, пришли ваши череповскрывашки! — подняв голову, дерзко прокричал Готфрид в окна второго этажа, чувствуя уверенность в своих силах.
Эквиларам стало ясно, что в доме обжился ушлый тип или даже группа типов, крайне смышленых и решивших жить за счет простоватых селян. С третьего удара, левую дверцу вообще снесло с петель, а правая повисла на одной, жалобно скрипя.
— Осторожнее, прошу, смотрите под ноги и по сторонам. Кто знает какие еще ловушки нас тут ждут. — предупредил Леон и факелом указал на капканы сразу за дверью.
Зотик своей дубиной растолкал капканы, так, чтобы можно было войти внутрь. Некоторые из них вхолостую злобно щелкнули своей железной пастью. Как-ни странно, внутри поместья завывание слышалось тише, сменившись гулом, доносящимся из самых потаенных глубин зловещего дома. Холл встретил незваных гостей кроваво-красной надписью на стене — «вас смерть всех ждет», написанной на альвийском языке светящейся в темноте субстанцией. За окном громыхнуло и весь холл на мгновенье вспыхнул в черно-белых тонах. Во время этой вспышки юноши увидели, что на огромной люстре под потолком мирно покачивались в петлях скелеты без костей рук и ног. Стены украшала драпировка из красной атласной ткани и картины, хоть и покосившиеся, но все еще поражающие своей красотой как тоскливое и молчаливое напоминание о былых днях. Местами драпировка была грубо обрезана, и Готфрид вспомнил, что видел режущие глаз дорогие ткани как занавески в паре хат на деревне Зотика. Рыцарь усмехнулся мужицкой простоте — любая из висящих тут картин стоила в десятки раз дороже, но селяне позарились на тряпки, не иначе как жен своих порадовать.
— Полгода назад говоришь граф помер? Что ж, или у почившего графа извращенные вкусы или этих скелетов повесили тут уже после его смерти, — рассудил Готфрид, почесывая подбородок.
— Это место знавало лучшие времена, — произнес Леон, пораженный осколками той роскоши и красоты, что сохранила усадьба.
Даже в столь унылом виде, поместье сохранило частичку былой красоты. Сквозь разбитые окна хлестал дождь, заливая затоптанный грязными сапогами паркет. Чудовищная роскошь, пришедшая в провинции из королевской столицы, где знать взяла себе эту необычную моду, выстилать пол оригинально подобранными дощечками из различных пород деревьев. Естественно преимущественно Линденбургских. Сине-золотые занавески развивались в окнах как знамена, там, где они еще остались конечно. Резкие вспышки молний придавали этому миру кромешной тьмы объем и рельеф, выхватывая из бездны ночи коридоры и элементы интерьера, завешенные белой тканью. На втором этаже кто-то неспешно шагал, скрипя по паркету и шаги эти сопровождались звенящим грохотом. Запустение столь некогда прекрасного дома пробуждало меланхолию и тоску, пугая мыслями о том, что все в этой жизни рано или поздно увядает.
— Разделимся? Если пойдем вместе, то можем упустить того, кто тут обжился, — выдвинул предложение Готфрид.
Зотик испуганно замотал головой.
— Пожалуй, что да. Осмотрим для начала первый этаж. Как закончим, встречаемся тут же и идем на второй. Зотик, оставайся тут, чтобы нам никто не зашел в спину, а заодно и не сбежал через парадный вход.
— Может я с вами, а? — взмолился рыжий великан, теребя оберег на шее.
— Исключено, тылы открытыми нельзя оставлять, это азы тактики, мой друг. Просто карауль холл и никуда не ходи. — пояснил Леон.
С Розалиндой наготове, Леон отправился в правое крыло усадьбы, а черные крылья Корвуса потянули Готфрида в левое крыло. Беатриче сидела у него на плече и сейчас рыцарь был как никогда рад ее компании — всяко не один.
— Ну что мелкая, страшно?
Медуза неопределенно поднялась с плеча и снова опустилась на него, а Готфрид шарахнулся от нее с непривычки.
— Хватит без конца менять облик! Верни прежний, мне он по нраву. Ты думаешь я бы назвал медузу таким именем как Беатриче? Тебе бы в этом обличье больше подошло другое прозвище, например — чудище морское.
Эйдос покорно принял прежний вид: серой девчушки с плавающими волосами и бирюзовыми бусинками глаз. Готфрид держал в одной руке факел, а в другой меч. После вспышек молний, рыцарь ощущал себя чуть ли не слепым — так хорошо все было видно во время них и до столь крохотного островка света сужалось после. Готфрид обратил внимание на то как сильно вытоптан пол, причем башмаками разного размера. Занавески развивались как паруса у него на пути, а ветер выл точно прокаженный волк, заглянувший в глаза безумию. Капли дождя залетали в окна подобно брызгам волн, разбивающихся о борт корабля. В воздухе стоял густой запах чего-то смутно напоминающего корицу и по мере углубления в темные недра усадьбы, этот запах усиливался. Вдоль стен напротив окон стояли скульптуры и рыцарские доспехи. Большая их часть конечно была завешена тканью, но с некоторых экспонатов она сползла на пол. Сердце рыцаря замерло и даже Беатриче встала в полный рост на плече Готфрида, когда один из экспонатов, завешенный белой тряпкой сделал шаг вперед и встал прямо на пути юного рыцаря. Готфрид лишний раз напомнил себе о том, что все это розыгрыш, никаких призраков тут нет и быть не может. Ветер трепал грязную ткань на ожившем экспонате, скрывая под ней ее силуэт. По кончикам сапог Готфрид определил, что перед ним некто в латах. Силуэт сделал шаг вперед, за собой он волочил тяжелую алебарду, безжалостно скребущую и без того натерпевшийся паркет.
— Шутки в сторону, любители стращать, ваши игры закончились. Предупреждаю на словах, затем предупреждаю мечом, ясно? — с вызовом бросил Готфрид.
Угрозы рыцаря разбились о силуэт как волны о многовековые скалы. Гром и молния пришли ему на помощь рыцарю. Во время очередной вспышки, Готфрид увидел, как просвечивает ткань, — под ней был рыцарь. Выждав пару секунд, Готфрид пустил Корвуса в ход и лезвие его меча стремительно ринулось сквозь тьму, отражая на себе языки пламени факела. Готфрид не хотел убивать зарвавшегося в своих играх человека, а потому направил удар в плечо. Увы, ожидание вдребезги разбилось о рифы реальности, а реальность была такова, что Корвус хорошенько вдарил по латам и от тех со звоном отпала латная рука — полая внутри. Оставшейся рукой силуэт волочил за собой алебарду и в ответ на выпад Готфрида, он пустил ее вход. Лезвие секиры просвистело сквозь Беатриче и впилось прямо в картину, разорвав полотно и застряв в деревянной стене. Готфриду удалось вовремя наклониться. Былую спесь как рукой сняло, ведь если в латах никого не было, то с кем же приходится иметь дело? Рыцарь сделал новый выпад, но на этот раз не мечом, а факелом и поджог ткань на мрачной фигуре. Это была его последняя надежда на то, что сейчас все встанет на свои места, а рыцарь окажется просто одноруким. Готфрид еще не осознал, что будь внутри лат кто-то — как бы он видел сквозь ткань на шлеме? Игривое пламя быстро разбежалось по всему полотну, но силуэт под ним вместо того, чтобы метаться из стороны в сторону или скинуть с себя полотно, как ни в чем ни бывало дергал древко алебарды на себя. Готфрид развернулся и рванул обратно в холл. Перепуганный топотом шагов, Зотик встретил его с дубиной на перевес, готовый смять в лепешку.