Черчилль и Гитлер

Робертс Эндрю

Черчилль тоже любил окружать себя теми, у кого имелись «изъяны в узоре». Его лучший друг, с которым он был близок до самой его трагической смерти в возрасте 58 лет в 1930 г., Ф. Е. Смит, лорд Биркенхед, был запойным алкоголиком. Макса Бивербрука многие считали жуликом. У Брендана Брэкена также было темное прошлое, и его подозревали в том, что он намеренно не опровергает необоснованные слухи о том, что является незаконным сыном Черчилля. Аверелл Гарриман состоял в связи с женой сына Черчилля, но не подвергся общественному осуждению благодаря покровительству со стороны семьи Черчилля. Кроме того, существует огромная разница между тем, как понимали «изъяны в рисунке» Гитлер –

для которого они были основанием для шантажа – и Черчилль, относившийся к ним снисходительно, зная, что люди, ближе всего подошедшие к нравственному совершенству, часто бывают невыносимыми занудами. Человек мог оставаться в окружении Черчилля, будучи виновным почти во всех грехах, кроме трусости или умышленной глупости.

Гитлер проявлял к глупости удивительную снисходительность, куда большую, чем Черчилль. Хотя никто из них не учился в университете, Черчилль прекрасно ладил с учеными, тогда как Гитлер относился к ним с презрением. Из 50 рейхслейтеров и гаулейтеров, составлявших элиту нацистского руководства, только 10 имели университетское образование. И хотя некоторые посещали университет хотя бы какое-то время, большинство не продвинулось дальше средней школы.

Хотя большинство генералов горячо поддерживало нацистскую политику экспансионизма, Гитлер сомневался в их идеологической и личной преданности и потому прибегал к откровенному подкупу. Конечно, в военной истории не редки случаи, когда генералов награждают особо – после войны. Предок Черчилля, герцог Мальборо получил от благодарного народа имение Бленхейм, а герцог Веллингтон – Стратфилд Сэй. Наследники адмирала Нельсона получали от государства 5000 фунтов ежегодно, и эти выплаты прекратились, только когда премьер-министром стал Клемент Эттли.

Но Гитлер был щедр по отношению к генералам и когда война все еще продолжалась. Многие генералы и фельдмаршалы получили чеки на 250 000 рейхсмарок – около полумиллиона долларов по сегодняшнему курсу, которые были подписаны лично фюрером. Другим достались огромные участки земли и великолепные дома. Генерал Гейнц Гудериан получил в качестве подарка от фюрера поместье Глубокое в Польше. Хотя данный факт должен свидетельствовать о щедрости Гитлера, на самом деле он говорит о тех ухищрениях, на которые тому приходилось идти, чтобы обеспечить верность своих соратников, вплоть до наглого подкупа.

Глубокое принадлежало польскому аристократу, служившему во время Первой мировой войны в германской армии в качестве адъютанта генерала Гинденбурга. Несмотря на это нацисты бросили его самого в тюрьму, а семью отправили в концлагерь. Генерала Гудериана по-видимому не слишком заботила судьба законного владельца имения, подаренного ему Гитлером. После войны он неустанно твердил о своем отвращении к нацизму, но как-то очень кстати забыл о том, что без тени сомнения принимал участие в осуществлении жестокой оккупационной политики Гитлера. Когда офицеры, организовавшие заговор против Гитлера, пришли к Гудериану с предложением присоединиться к ним, он отказался.

А когда заговор провалился Гудериан предпочел стать членом печально известного «Суда чести», организованного против них, который приговорил их к смерти за нарушение клятвы, данной фюреру. Поместье в Польше должно было повлиять на его решение сохранить верность. Несмотря на все послевоенные заявления немецких офицеров, что они сражались за честь своей родины, на самом деле очень часто все дело оказывалось в деньгах. Подарки, которые Гитлер делал своим генералам, сегодня бы назвали «золотыми наручниками». Эти дары и награды должны были заставить людей хранить верность, хотя истинная преданность не продается и не покупается.

В британской армии происходили другие крайности. После войны лорд Аланбрук оказался в таком бедственном положении, что вынужден был выставить дом на продажу и перебраться в примыкающий к нему домик садовника. Страстно увлекавшийся орнитологией Аланбрук был даже вынужден продать свои книги о птицах. Он, однако, не был подавлен ухудшением своего материального положения, поскольку не ожидал, что государство преподнесет ему большое поместье. Он прожил свою жизнь в соответствии с моральным кодексом, в котором ничего не говорилось о финансовом вознаграждении.

У Черчилля не было причин сомневаться в преданности своих генералов делу, за которое они сражались, но это не значит, что он всегда был уверен в их профессиональной компетентности. Черчилль часто пытался вмешиваться в действия командующих в процессе проведения боевых операций. Например, в августе 1940 г. он лично составил директиву главнокомандующему в Ближневосточном регионе, в которой излагались мельчайшие тактические подробности и даже содержались инструкции по развертыванию войск вплоть до батальонного уровня. Несколько раз в ходе «Войны в пустыне» Черчилль посылал командующих в поспешно и плохо подготовленные наступления, которые часто заканчивались плачевно – по крайней мере, до тех пор, пока решительные генералы, как, например, Гарольд Александер и Бернард Монтгомери, не научили его доверять им.

Александеру летом 1942 г. было поручено командование в Ближневосточном регионе, а Монтгомери был назначен командующим Восьмой армией, которая противостояла Африканскому корпусу Эрвина Роммеля. До сих пор англичане переживали только унизительные поражения, наносимые им «Лисом пустыни», и Черчилль страстно желал добиться хоть какого-то успеха. Так же как в случае с прежними генералами, руководившими боевыми действиями в ходе «Войны в пустыне», например, Окинлеком и Уэйвеллом, он попытался вмешаться в действия Монтгомери и Александера и поторопить их «захватить или уничтожить» Африканский корпус Роммеля «как можно скорее». На что Александер хладнокровно, но достаточно доходчиво посоветовал премьер-министру не вмешиваться. Как показало сражение при Эль-Аламейне, Монтгомери тоже не подвел его.

Сражение при Эль-Аламейне стало не только переломным моментом в войне, но изменило самого Черчилля, как военного лидера. Он, наконец, научился доверять своим полевым командирам и позволил им делать свою работу без постоянного вмешательства с его стороны. Ему, конечно, непросто было перестать вмешиваться. Он сам был солдатом, учился в Королевском военном училище в Сандхерсте и видел много боев, последние – в Первую мировую войну. Он сам бы с удовольствием командовал, всегда и везде. Еще до того, как достигнуть двадцатипятилетнего возраста, он написал две книги – «История Малакандского полевого корпуса» и «Речная война», в которых старался помочь британскому верховному командованию своим советом относительно действий в Индии и Судане.

Черчилль не был таким же выдающимся военачальником, как его предок Мальборо. Его выдающиеся лидерские качества иногда страдали из-за недостаточной рассудительности.

Очень часто его военную мысль определял романтический взгляд на войну как на приключение, нежели реалистичная оценка военных аспектов. Одним из его любимых планов, к примеру, было вторжение в оккупированную нацистами Европу через Норвегию, – идея, к которой он постоянно возвращался на протяжении всей войны. Каждый раз начальники штабов были вынуждены готовить подробные оперативные планы только для того, чтобы доказать, что подобное предприятие обречено на провал.