Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929
Шрифт:
Ключевая особенность «своей колеи» заключается в том, что в отличие от проторенных путей она малозаметна и движение по ней носит неопределенный характер. Никогда точно не знаешь, что скрывается за следующим поворотом, правильной ли дорогой идешь и вперед ли? По нехоженым тропам двигаешься на ощупь, доверясь своей интуиции и постоянно сверяясь с собственным мировоззрением. «Человеческая жизнь аналогична движению внутри тоннеля с закрытыми по обе стороны окнами, – скажет однажды Черчилль. – Когда ты подходишь к окну, чья-то невидимая рука открывает его, и свет, который ударяет из окна, лишь еще больше сгущает мрак в конце тоннеля»329.
Некоторые «окна» в жизни Черчилля уже были открыты, но большинство еще только предстояло открыть. И в одно из них уже начал просачиваться свет новых возможностей. В Англии Черчилль узнает из газет новость,
В его распоряжении были еще три недели отпуска, но он поспешил напомнить Бладу о данном обещании и начал готовиться к возвращению в Индию. Молодой гусар был настолько возбужден открывавшимися перед ним перспективами участия в опасных баталиях, что забыл положить в багаж клюшки для игры в поло, вернуть бейдж, который ему дали во время выступления в Бате, оплатить несколько счетов332, а также взять с собой свою собаку по кличке Горошек333.
Путешествие в Индию Черчилль снова перенес тяжело. «Одного плавания достаточно, другие уже перебор», – жаловался он334. Стояло самое жаркое время года, температура достигала 38 °C, на Красном море не было ни ветерка. Бывалые путешественники сообщали, что не помнят подобной жары. «Такое ощущение, будто очутился в паровой бане», – ужасался Уинстон. Он коротал время за чтением, прочитав за время путешествия множество книг. Больше всего его впечатлил последний роман Томаса Харди «Джуд Незаметный», вышедший в 1895 году335.
Но физические неудобства путешествия не шли ни в какое сравнение с душевными переживаниями. Черчилль ждал ответа Блада, а ответа не было. Ни в Бриндизи, ни в Адене, ни в Бангалоре. Молодой человек даже стал подозревать, что кто-то из командования ставит ему палки в колеса336. На самом деле молчание Блада было связано с тем, что Уинстону просто не нашлось места, личный штаб генерала к тому времени был полностью укомплектован.
Долгожданное письмо Черчилль получит только в конце августа. Блад сообщит, что готов взять его корреспондентом с последующим устройством в армейские части при первой же возможности337. Не без труда оформив месячный отпуск, Уинстон в тот же день отправился на вокзал, откуда собирался ехать на север, в конечно-выгрузочный пункт Малакандской действующей армии Ноушер. Покупая билет в кассе, он из любопытства спросил, как далеко расположен Ноушер. Лишенный всяких эмоций ответ индуса-кассира немало его удивил: «Две тысячи двадцать восемь миль». Это означало пять дней пути в нестерпимой жаре. «Большая страна – Индия!» – воскликнет англичанин, располагаясь в просторном вагоне с плотно зашторенными окнами338.
«Пять дней в поезде – не самое приятное времяпрепровождение, особенно без спутника, но цель, к которой я стремлюсь, делает все эти препятствия незначительными», – напишет Черчилль своей матери. Признавая, что будущее «смутно» и «неопределенно», он видел в своем предприятии «хороший шанс принять участие в активных действиях и получить медаль». Он считал, что военный опыт пойдет ему на пользу, прибавив веса в политической среде, а также добавив популярности в стране339. О том, что это опасное приключение может стоить ему жизни, Черчилль не думал. Как и его кумир Наполеон, он верил в свое великое предназначение. Он видел себя будущим премьер-министром, о чем с немного нагловатой самоуверенностью говорил другим офицерам, несущим службу в Индии340, а также своим близким. «Я верю в свою звезду, верю в свое предназначение, – писал он леди Рандольф из Малакандского лагеря. – Даже если я ошибаюсь, что из того? Я намерен сыграть эту игру до конца, и если я проиграю, значит, мне не светило выиграть и все остальное»341.
Дженни не разделяла взглядов сына. Да, она поддерживала его амбициозные планы, но столь открытое пренебрежение собственной безопасностью, готовность идти на риск ради получения сомнительных, с ее точки зрения, выгод, не могло не вызывать тревоги. Она писала ему, что успокоится только тогда, когда будет точно знать, что все завершилось и ее Уинстон настолько же здоров, как в день, когда покинул Англию. «Береги себя, любимый, – заклинала она его. – Буду с нетерпением ждать твоего письма»342.
Добравшись до Ноушера, Черчилль отправился в лагерь: сорок миль галопом по изнуряющей жаре, затем на повозке по крутым извилистым дорогам к Малакандскому перевалу. Блада на месте не оказалось, с летучим отрядом он отправился на подавление грозного племени бунервалов. У молодого лейтенанта было несколько дней, чтобы экипироваться и подготовиться к будущим сражениям. Все необходимое – одежду, флягу, котелок, револьвер, бинокль и одеяло – можно было без проблем приобрести на местном аукционе, где активно распродавалось имущество павших солдат. У непривыкшего к суровым реалиям войны Черчилля столь циничное обращение с вещами покойных вызвало отвращение. Но иного пути не было, и, чтобы выжить в местных условиях, приходилось подчиниться безжалостным правилам военного времени343.
Обустроившись в лагере, Черчилль направил леди Рандольф две первые статьи344. Кубинский опыт позволял ему чувствовать себя спокойно и уверенно в незнакомой обстановке. Этот же опыт многое ему дал как начинающему журналисту. Но еще большего предстояло достичь. И в этой связи главная проблема заключалась в том, что Daily Graphic было далеко не самое влиятельное издание345.
Черчилль хотел играть по-крупному, не размениваясь на малопрестижные проекты. Он попросил мать подыскать ему что-нибудь более стоящее. И леди Рандольф обратилась в знаменитую The Times, где главным редактором с 1884 года был друг ее мужа Джордж Бакл (1854–1935). Однако Бакл вынужден был отказать. Как выяснилось, газета уже прикомандировала к Бладу своего специального корреспондента – лорда Финкастла, полное имя – Александр Эдвард Мюррей, с 1907 года 8-й граф Данмор (1871–1962)346. Так началось негласное соперничество двух молодых людей. Формально – за право первым рассказать лондонской публике о событиях, разворачивающихся на северо-западной границе Индии. Реально – за приобретение популярности.
Неудача с The Times не остановила леди Рандольф. Она договорилась о публикации статей сына с владельцем The Daily Telegraph Эдвардом Леви Лоусоном (1833–1916). «Скажи Уинстону, чтобы он направлял образные и впечатляющие отчеты», – заявил газетный барон вдове экс-министра347. Ради того чтобы закрепиться в престижном издании, пришлось согласиться с урезанными гонорарами. Черчилль хотел получать за статью десять фунтов, но редакция согласилась платить за колонку только пять348. «Я не приму меньше десяти фунтов за статью и отправлю назад любой чек на меньшую сумму», – в горячности заявит Уинстон своей матери349. Так началась его борьба с издателями за гонорары, и пока издатели одерживали верх.
Другим неприятным моментом стала анонимность статей. Написав две первые статьи для The Daily Telegraph, Уинстон оставит на усмотрение матери – подписывать их или нет. Леди Рандольф обратится за консультацией к друзьям. Гилберт Джон, 4-й граф Минто (1845–1914), счел, что откровенные, содержащие критику материалы, вполне возможно, создадут ненужные проблемы, поэтому будет лучше, если публикация будет анонимной350.
Первая статья выйдет в номере от 6 октября и будет подписана «молодой офицер». Всего будут опубликованы пятнадцать статей. Одновременно с The Daily Telegraph Черчилль заключит контракт с индийской газетой Allahabad Pioneer, куда ежедневно отправлял заметки объемом триста слов. В свое время с Pioneer сотрудничал Джозеф Редьярд Киплинг (1865–1936), публиковавший на ее страницах свои ранние произведения351.